blackmoon3712

Ну что ессеи? По сути, очередные сектанты, а это значит – ограниченные и законники. Предчувствовать Его они могли сколько угодно, да и не только они, но нужные слова сказал только Он.

«Матерь Моя – Дух Святой». Этически это утверждение нейтрально, но что оно означает догматически? Непонятно, а ведь важно. Это из аграфов, неканонических Евангелий, молитв «еретиков». Я осторожно, с фильтром отношусь к этим источникам – как и ко всем остальным. Но что мы знаем о Духе Святом? Очень мало. Когда Он нисходит на людей, они говорят слова от Бога и творят Его дела. Попросту говоря, Он вдохновляет людей. Он исходит от Отца (у католиков – и от Сына), в чем я вижу недоразумение, о котором позже. И все. Дух Святой – самое загадочное Лицо Св. Троицы. И действие его на мир таинственно и сокровенно. Мы достаточно знаем Отца, знаем Сына, мы представляем их как определенных личностей, но почти совсем не знаем Духа. Порой в нашем сознании Дух Св. представляется неким свойством Отца и/или Сына, но это в корне неверно. Дух Св. – такая же Ипостась Св. Троицы, т.е. личностная сущность. В одном я уверена – подобно тому, как у Бога три Ипостаси, история человечества делится на три эпохи. До Рождества Христова – эпоха Отца, ключевой ее признак – закон. После Рождества Христова – эпоха Сына, ключевой признак – благодать. И когда-нибудь, после страшных испытаний и темной ночи, в которую мы уже вступили, наступит эпоха Духа. Да, я верю в Третий Завет. Отец строг, Сын милосерден, Дух… вообще что-то непонятное и очень свободное! Эпоха Отца отличалась строгостью, даже суровостью. Почему? В Боге раздвоения нет, это люди были дикими и жестокими. Их для начала нужно было сдерживать уздой закона – и помогало до определенного времени. Так оно и бывает: только научившись исполнять закон, можешь потом о нем забыть и просто жить в свободе и благодати (если, конечно, правильно понял смысл закона). Это для нас закон часто губителен, ограничивает нас, ставит непонятные преграды, в конце концов подбивает нас к неправильному, однобокому, узкому бунту. А для них, знавших в большинстве случаев только закон силы: кто сильнее, тот и прав, да если мне глаз вырвут, я пойду и всю ту семью вырежу… Вот для таких Закон Божий был поистине благодетелен. Око за око – это, знаете ли, по тем временем уже прогресс и гуманизм. Прав не сильный, а праведный перед Господом – вот смысл ВЗ. Но это для тех, а мы, люди эпохи Сына, уже должны преодолевать Закон как пройденный этап, уяснить себе не имя Бога (как донимают Свидетели Иеговы[1]), а Его Суть – Любовь и Свободу, и жить уже по этим свойствам, заложенным Богом в самую суть нашу. Это и значит – жить по Его воле. Но эпоха Сына сложна и многообразна, как сложна Его Богочеловеческая личность. Как в Нем происходили борения, так и в нас. Закон, как мы это видим, до сих пор не преодолен вследствие нашего несовершенства, а попросту говоря – свинства.[2] Эпоха Сына тем и сложна, что закон борется с благодатью, свобода с рабством – не потому, что Бог так хочет, а потому что мы такие. И хотя порой благодать попирается ветхим законом – поверьте, она жива, она есть для тех, кто хочет ее принять. Наша эпоха – путь к Царству Духа, по замечательному выражению Бердяева. Вот тогда не будет никаких законов, потому что все будут жить «в духе и истине». Будет излияние Духа на человечество, тогда мы и узнаем, какой Он.

Но Д. Мережковский порой поражает соседством утонченных духовных изысканий и приземленных логических схем. Вот одна такая: «Если есть у Сына Отец Небесный, может ли не быть Небесной Матери?» И как, и зачем? Чисто по-человечески все стройно: Отец, Мать, Сын. Семья получается. Но в отношении Бога это просто нелепо. Здесь имеет место весьма странная попытка заменить великую и непостижимую Тайну Св. Троицы – един в трех лицах – простой до идиотизма моделью семьи. Ни в какие ворота не лезет. Ведь наименования Отец, Сын – чисто условные, поневоле приспособленные к нашим земным понятиям, но вовсе им не тождественные. Они абсолютно равны[3] и в равной степени пребывали вечно – не было момента, когда Сына не было. «Сын предвечно рождается от Отца». Также и Дух вечно исходит. См. догмат – за что я и люблю православие, за иррациональность. И непостижимое не должно подвергаться вульгаризации, как мы это наблюдаем в данном случае. Но самое забавное, пожалуй, то, что Мережковский наделяет полом Бога и желает отобрать его у людей. Пол – это же «стыдная рана» у нас, несчастных. Но Бог «мужчину и женщину сотворил их», и они были безгрешны. Сейчас у меня не вызывает никакого сомнения, что в нашем мире с полом что-то не так. Пол чудовищно проблематичен. Но это не означает, что его вовсе не должно быть. Да и что такое пол? Но об этом позже.

В любом случае наводит на мысли. Тема сама по себе обширная и сложная – женское начало в Боге. Если мы часто открываем в Нем мужское начало, почему бы не быть женскому? Все древние язычники почитали Богиню-Мать[4]. И было время, когда именно она была главной. Матриархат[5]? Да, но откуда, как, почему? Тут могут быть приведены экономические, исторические и иные доводы. Можно также сказать, что это – предчувствие великой роли женщины хотя бы в том плане, что именно женщина, Дева Мария, дала плоть Богу. Иначе и быть не могло. «Люди поклонились Ей недаром». Прежде всего, посещают мысли о необходимости женского божества, освящении материнства и прочего. Опять же недаром молитва к той же Изиде поразительно напоминает молитвы к Богоматери! Т.е. вылезает частичная правда язычества. Ведь христианство, будучи полнотой Истины, содержит в себе все истины. Но есть еще нечто более глубокое, гениально выраженное Вл. Соловьевым: «Христианство – это религия Бога, Богочеловечества и Богоматерии»! Т.е. в Деве Марии упреждается будущее преображение Земли.

Женщина обычно сопоставляется с материей, плотью, творением, космосом. Но как быть с присутствием женского начала в Самом Боге? Впрочем, почему нет? Человек – образ и подобие Божье в равной мере содержит в себе мужские и женские черты, в идеале человек – андрогин. И какие проблемы? Разве творение должно быть антиподом Творцу? Напротив, оно должно нести Его черты, быть Ему родственно. Следовательно, все едино – на определенном уровне. Моноплюрализм Бердяева… Во куда заехала:) Но какое оно, это самое женское начало, что означает? Вот главный вопрос. 111111111111111111111111111111111111111111111111111111111111111111111111111111111111111111111111

Вообще интересно – кого волновало определение родства по женской линии, если все равно мужчины были сильнее и изначально могли господствовать? Но нет, женщин окружало некое мистическое почитание, именно они были первыми жрецами. Они ближе к природе, несут в себе тайну жизни, потому и считались стоящими ближе к богам во времена почитания природы. Обычно женщина отождествлялась с плодородием, землей, чувственной стороной жизни. Но есть и другие ассоциации. Так, у египтян все наоборот: небо – женщина, земля – мужчина. Уже у них были, по крайней мере, богиня-воительница и богиня справедливости. А у греков – и Афина-мудрость, и девственная Артемида-охотница, и амазонки… Кстати, «дух» по-еврейски («раух») – не мужского, не среднего, а женского рода. Так что же такое женщина вообще?[6] Можно привести кучу таких ассоциаций, не укладывающихся в традиционное понятие женственности. Тут очень много пищи для размышлений, тема серьезная и глубокая.

Вот Дм. Мережковский в одном месте настаивает на личном воплощении зла – существование дьявола для него принципиально. А для меня как-то нет. Для меня вполне хватает неоспоримого факта существования зла, а воплощение его совсем не важно. Прежде всего, нет Абсолютного зла, а следовательно, и его средоточия. Тут я согласна с неким метафизиком: «есть только относительная убыль добра». В христианстве только одни Абсолют – Бог, Добро, Истина, Любовь, Свобода, все остальное относительно. Полюса зла, как в иранской мифологии, нет. Вечного источника зла нет. Потому христианин и не может воспринимать зло как нечто абсолютное и вечное. Но почему же М. решил, что «если нет сатаны, то ничего не видел Господь на небе[7] и ничего не дал людям на земле; вся Его жизнь – борьба ни с чем за ничто». Как ничто?! Ведь есть зло, грех и рабство! Ну пусть есть некий злобный дух, да не один, и что нам это дает? Почти ничего, кроме повода к самооправданию: да то не я, бес попутал и т.п. Это недалекие люди утверждают, что самая удачная штука дьявола – убедить людей в том, что его нет. О самой удачной его штуке см. ниже. Так ли уж хорошо было, когда люди были твердо убеждены, что дьявол существует – и посылали ближних своих на костер под предлогом борьбы с ним, а самые естественные движения своей плоти истерически воспринимали как беснование?.. (См. «Ведьму» Ж. Мишле или «Леонардо да Винчи» того же Мережковского). Я про что. Я ведь не утверждаю, что его нет – пусть будет. Я просто хочу, чтобы люди не акцентировали на нем внимание. В том же Средневековье до того докатились, что фактически в него верили больше, чем в Бога, признали его почти всемогущим! «Молот ведьм» написан под влиянием такого всеобъемлющего страха. И чтоб не оправдывали себя. Мне куда ближе такая позиция: «Пусть подскажут зеркала, где теперь хозяин зла». Ты, ты мой друг, и никто иной. Ну и я, соответственно. Вспомним бессмертного Достоевского: «Надо только понять, что это ты больше всех на свете виноват»…

[1] В сущности, чего они прицепились? Разве не ясно, что Иегова значит Сущий? Следовательно, дело вовсе не в том, чтобы именовать Бога непременно Иеговой, а в том, чтобы познать Его суть. Сущее – значит, экзистенциальное, внутреннее, глубоко личное, но вместе с тем – глобальное и универсальное.

[2] Чтобы бы я ни читала (сейчас это – Паскаль и Г. Манн), постоянно бьет в глаза (и больно) одна и та же очевидность: Господи, как жутко дискредитировало себя христианство в истории! Сколько жестокости и идиотизма натворили христиане! Просто руки опускаются! Как, ну как рядовому человеку после этого верить?.. А мыслящему?.. И что самое обидное – это и сейчас, по большей части, продолжается! Нет бы покаяться и исправляться – куда там! И по сей день неглупые и уж точно не злые христиане скорей начнут оправдывать инквизицию, чем того же Дж. Бруно. Так и тянется это отвратительное самооправдание…

[3] Сын умалился, да, но это только на земле, добровольно и на время.

[4] Однако не забываем, что мать – это еще не вся женщина, это далеко не полный ее образ. А это навязчивое отождествление женщины и матери очень раздражает в язычестве. Тут часть выдается за целое, непомерно раздувается, вытесняет и искажает его. Равно неприятно и языческое отождествление эротической любви и продолжения рода. Потому, по сути, и не было у них настоящей любви, имеющей духовный смысл. Прав Бердяев – духовность любви открыло христианство. В язычестве страсть и плодородие – звенья одной цепи, части одного культа. Но ведь это настолько разные вещи! Пропасть между ними, откуда и две крайности – мать-хозяйка и «жрица любви».

[5] Вообще не думайте, что я это приветствую. Что матриархат, что патриархат – две крайности. И довольно противные, потому что обе основываются на культе рода. При этом не забываем истинное значение этих слов – не господство мужчин или женщин вообще, а именно отцов или матерей. Разница огромная. Для иллюстрации вспомните хотя бы «Грозу» Островского.

[6] Точно так же непонятно, что такое мужчина.

[7] Не забываем, что часто Евангелие говорит образным языком. Я не настаиваю именно на этом месте, не все же не забываем.