blackmoon3712

/2008, 2016-18 доп./

Художественность, может, слегка хромает[1] от растянутых диалогов, но неважно! Но сцена в конце, у тела Настасьи Филипповны – одна из самых сильных у него! Как написано!!! И ненормальностью всё это отдает, безумием, чем-то мрачно-потусторонним, и будто ты сам в этой комнате, ночь, лето, душно, белые занавески… и двое безумных над телом третьей… Очень сильно, до одурения.[2]

А их разговор, как бы о чем-то обыденном:

- Чем ты ее?

- Да ножом.

Так вообще… Я-то думала – кровь, сопли, грязь, а так – еще сильнее вышло.

Да там с первой сцены такое!.. Едут князь Мышкин с Рогожиным в поезде, ну и разговорились, и Рогожин запросто рассказывает, как его пьяного в канаве «собаки обгрызли», таким тоном - отобедал мол недавно. Ну прелесть же.

Впрочем, у Достоевского всегда и везде атмосфера ненормальности, скандала, психушки – за это и внимание на него обратила. Но самое главное, конечно, идея. Форма без идеи – ничто. А тут суть в том, что образ «идеального человека» - не удался. В оценке князя Мышкина я вполне согласна с Бердяевым. (И нашла у него родственные черты с Лопуховым, только у Достоевского более естественно получилось.)

Мне непонятен изначальный ход писателя: зачем непременно понадобилось наделять «идеального человека» эпилепсией? Смысл?[3] Его болезнь влияла на многое, а идеал должен быть таким, чтоб к нему можно было стремиться. Но это мелочь.

Главное, конечно, то, что сказал о нем Бердяев – маловато в князе человеческого. Он не мог любить женщин физически, например – и ориентиром для кого может стать его бесплотная любовь? И совсем не было в нем достоинства, самоуважения. Было, но чуть-чуть, очень мало. Аглая права: «Зачем в вас гордости нет?» Но еще точнее: «Два гроша тебе дал, а ты благодаришь, будто тебе жизнь спасли… это противно» - бесспорно, очень точно. Еще Рогожин очень верно ему сказал: «Да что ты кидаешься меня прощать, когда я не прошу прощения?»[4]

Кто-то додумался назвать Мышкина – «Князь-Христос». Нет, врете, у Христа было достоинство, самоуважение, было больше человеческого (даже гнев), и, наконец, Христос ясно осознавал, вместе и наряду с идеалом, где и с кем Он находится, видел жизнь и людей ясно, такими, какие они есть! А Мышкин будто в иллюзии какой-то живет, все-то у него хорошие, так что порой маниловщиной отдает.

И, что поражает – умнейший ведь человек, так рассуждает на религиозные, нравственные темы – я 90% согласна, за исключением мнения о католичестве (поверхностное) – а элементарных вещей не понимает.[5] Особенно меня поразило в конце, что он даже не понимал, почему его не пускают к Аглае и был уверен, что она «поймет» его формальную свадьбу. (Тут Н. бы сказала, наверное: о, аутичные черты! Возможно.)

Я не согласна со многими устоями этого общества (как четко и беспощадно оно описано!), и конечно, по-моему, всё это можно было бы решить, не будь НФ и Аглая столь истеричны.[6] Но надо ведь понимать, где ты живешь! И что для них означает брак – кандалы!

Еще поражает, что князь, со всем своим умом и нравственным чувством, совсем не чувствовал фальши, на том же «вечере». Ему непременно надо было спросить себя – да перед кем я тут распинаюсь, они же не понимают, да еще и смеются!

Странное, однако, у них высшее общество – скандалом считается, если человек честно заговорит на серьезные темы… Очень жалко было читать, в какой иллюзии он живет и как не ценит себя. Христос не был таким! И заметьте, князь Мышкин не смог предотвратить несчастья – НФ мертва, у Аглаи разбито сердце… Значит, ошибочка вышла! Да в самой природе его ошибка – он и Аглаю любил какой-то странной, не человеческой любовью. Оно конечно, можно меня упрекнуть, что я груба, думаю только о постели и не способна понять «высших чувств». Не совсем. Как хотите, но когда просто смотришь на женщину и больше ничего не надо, вплоть до того, что тебе по фигу, что она говорит – умное или глупости – ты явно не ее любишь, а какой-то идеальный образ, сложившийся в твоей голове под впечатлением от ее внешности.[7] Если и слов не слушаешь, значит – личности не видишь. А любить нужно именно личность, не исключая и тела. И ума) Впрочем, можно сомневаться и в том, какой любовью любила его Аглая – мне кажется, невозможно любить такого полуангела как мужчину. Тоже небось «головная любовь».

Но у князя Мышкина есть потрясающие рассуждения, особенно в начале – о смертной казни, рассказ о случае в Швейцарии, мысли о воспитании детей… Он совершенно прав - можно и нужно детям всё рассказывать. Мышкин – практически за сексуальное просвещение, шах и мат)) Своим методом он прекрасно мог действовать среди детей, может, подростков, но со взрослыми нужно иначе – как он этого не понимал? Настасья Филипповна – не Мари.

Доброта и бескорыстие, честность и прямота, «святая простота» его вызывают, конечно, восхищение и уважение, пока не переходят в самоуничижение, ибо перегиб. С добротой тоже ведь нужно меру знать.[8] «Как себя». Возлюби ближнего как себя и наплюй на себя – вещи очень разные и часто противоположные вообще-то.

Меня давно интересовал один вопрос, князь снова мне о нем напомнил. Вопрос: если надо любить ближних, я-то чем хуже? Разве я не достойна любви? Такое чувство, что каждому человеку в отдельности внушается, что он хуже всех, что он всем обязан, а ему никто ничего не обязан. Но это неправда. Вот князь оправдывает тетку, секшую его в детстве розгами, благодушно так оправдывает – так мне, типа, и надо.[9] А у тебя самого поднялась бы рука на больного ребенка? Нет? Тогда почему ей можно, а тебе нельзя? Правильный христианский взгляд таков: это плохо, но я это прощаю. (В этом смысле мне не нравился булгаковский Иешуа – он не прощал, а врал, что ничего не было. Но сейчас я и на это немного по-другому смотрю)) Прощают только то, что сначала признали плохим, иначе и прощать нечего.

У подлеца Лебядкина есть ведь верные мысли. Иронично, что Достоевский позволял ему порой высказывать свои идеи[10]) То же самое с Федором Карамазовым – подлец, а порой скажет умно, нравственно и по сути. (Ну, я уже писала, что надо разделять слова и поступки людей.)

[1] И очень даже не факт!

[2] Конечно, с точки зрения феминизма - это классический прием «женщина в холодильнике» плюс нехилая такая объективация – женщина не личность, а повод для переживаний мужчин, вплоть до того, что убийце сочувствуют больше, чем жертве (притом, что и без убийства жизнь у нее была незавидна, из-за мужчин опять же). Это всё святая правда. Но и сказанного мной в тексте не отменяет – да, красиво до одури. Хотя и может внушить всякие вредные иллюзии о «роковых женщинах», которые «губят мужчин». Хотя он ее убил, не наоборот. Они все там, конечно, глубоко травмированы, но женщину-то всегда жальче, у женщины выбор – с гулькин нос, а чаще и вовсе никакого, разве что утопиться/повеситься. Ну простите, что раньше не умерла! Довела мужчину до греха, ай-яй. Мужчина, конечно, сильный, но, когда ему надо, знаете какой слабый?!

[3] Смысл как раз простой: «сила совершается в немощи», т.е. и в немощи тоже. Но по причине той же немощи ему были недоступны искушения здоровых людей. Так что он никак не может быть для них примером. 2017

[4] В таких случаях прощать надо про себя, а не «кидаться») это и тактично, кстати – а то будто на тебя праведностью давят – не самый честный приём) /2017/ То же самое могла бы сказать ему и НФ, которой и вовсе нечего было прощать)

[5] Обычное дело, я сама такая)

[6] Ну хорошо, внутренняя мизогиния – а почему они истеричны? То-то же. Ну и потом, тут сплошное если бы да кабы, и всё упирается в то, что для решения этой проблемы надо изначально жить в обществе, где она, скорее всего, и не возникла бы) Гендерное равенство, честность в отношениях и вот это всё… 2017

[7] Да и за человека ее не считаешь, че уж там. 2017

[8] Именно поэтому он не смог победить рока и сам погиб. Не факт, но…

[9] Оправдать можно кого угодно! Может, даже нужно! Но не «так мне и надо», а «это было ужасно, я злюсь и обижаюсь, но у него/нее была тоже тяжелая жизнь, была боль, которую он/она вымещали на мне» - вот так нормально еще. И то – нельзя это вменять жертве в обязанность. До этого возможно только самому дорасти. Еще раз – обязанности такой у жертвы нет. Нефиг на нее давить. Да, в общем плане «все мы жертвы», но есть здесь и сейчас, когда жертву отличить от насильника более чем возможно и необходимо.

Кстати, это и значит – закон действует и после Евангелия. Пока мир несовершенен, закон – действует. Когда об этом пытаются забыть – получается не рай на земле, а ад, серые сумерки, в которых правда – тонет. Поэтому я ненавижу, когда в ответ на конкретную проблему начинаются якобы «объективные» общие рассуждения как бы с высоты птичьего полета. Демагогия это. И потом выясняется, конечно, что «объективный» еще как пристрастен и практически выбрал сторону людоедов.

Или вот - люди рассуждают о том, что Бог милосерднее, чем мы можем вообразить, врывается некто и начинает ржать – мол, откуда вы можете знать, каков Бог «на самом деле». Честный агностик? Если бы! Те-то поспокойнее и в такие беседы вообще не суются, т.к. считают их заведомо бессмысленными, и это – честно. Потом, разумеется, выясняется, что просто лично ему симпатичнее образ «грозного Бога». Вот и вся «объективность».

[10] А он такой, полифоничный, для него это норма.