из журнала "Мир искусства" 6
Jun. 1st, 2019 03:59 am"Мир есть Божий сад – значит, и мой сад". Ерошка, конечно, чувствует Бога «нутром и чревом», но у него нет Слова-Логоса. Именно поэтому - говорит "почти" то же самое, что Зосима.
"итакъ „язычество"—не какъ противоположная христіанству, или отрицаемая имъ, „другая половина" міра, а какъ необходимая половина самого христіанства; ученіе Христа, не какъ величайшсе разъединеніе, а соединеніе этихъ двухъ половинъ, двухъ полюсовъ, двухъ полов міра; казавшееся „христіанствомъ" и доныне кажущееся „анти-христіанствомъ"— не два, а одно; небо вверху и небо внизу, дневное и ночное—не два, а одно.
Мы поверили Л. Толстому и Нитче—всему тысячелетнему аскетическому христіанству, поверили, что любить Бога, какъ Христосъ велелъ, значитъ „не жить этою земною жизнью вовсе", отречься отъ земли, возненавидеть землю."
поверили, а зря))
"еще небывалая „верность земле", новая любовь къ земле, новое „целованіе земли". Оказывается, что не только можно любить небо и землю вместе, но что иначе и нельзя ихъ любить, какъ вместе, нельзя ихъ любить раздельно, по ученію Христа. Пока мы любимъ небо или землю не до конца, не до последняго предела неба и земли, намъ кажется, какъ Л. Толстому и Нитче, что одна любовь отрицаетъ другую. Надо полюбить землю до конца, до последняго края земли—до неба, надо полюбить небо до конца, до последняго края неба—до земли, и тогда мы поймемъ, что это не две, а одна любовь, что небо сходитъ на землю, обнимаетъ, какъ любящий обнимаетъ любимую (две половины, два пола міра), и земля отдается небу, открывается небу: ,,тайна земная, по выраженію Достоевскаго, соприкасается съ тайною
Звездною";—въ этомъ-то „соприкосновеніи", соединеніи и заключается сущность, если не историческаго христіанства, то самаго ученія Христова."
либо новейшего, Третьего завета!
(Гюстав Моро, разумеется, "Рождение Венеры"...)
Именно)
Теперь - об "Идиоте".
Не оттого ли "исступленная стыдливость", что ожидания от секса повыше среднего?
"Такъ вотъ въ чемъ „вина" его, если только это можно назвать виною: онъ лишь стремится къ плоти и крови, къ воплощенію, но не достигаетъ ихъ; все-
Вот снова: всех любить = никого не любить. Как же мне близка эта тема... и в моем восклицании "живое, как хотите, убито!" по поводу сериальчика, и в моем требовании к близким "будьте на моей стороне", "всех понять" - значит предать меня, перед всеми расшаркиваться - значит не уделить должного внимания мне.
"да и что такое сама эта ,,злоба", какъ не обратная, искаженная форма до последней степени ожесточившейся и отчаявшейся любви к себе, опять-таки того-же личнаго, прометеевскаго, титаническаго начала, то-есть, чего-то пока не святого..."
Теперь - о "Бесах".
Ихъ темное сплетенье
И тѣсно, и мертво.
не „слиты" и никогда не сольются; эти две полярныя силы его безсознательнаго существа въ немъ безконечно растутъ, напрягаются, но не доходятъ до своихъ ,,концовъ обнаженныхъ" въ сознаніи, и потому не могутъ сосредоточиться и разразиться;—не соеднняясь, только смешиваются, такъ что высшая сила, не родивъ огня и света, вырождается въ низшую, разсеянную, стынущую и темную теплоту, въ тленіе смерти. Концы двухъ безсознательныхъ стихий, ,,христіанской" н „языческой", въ немъ только вечно сближаются, но никогда не соприкоснутся, потому что опять-таки концы эти не обнажены, не открыты его сознаніемъ: что-то облекаетъ и разделяетъ ихъ, какая-то, можетъ быть, очень тонкая, слабая, но непроницаемая, глухая среда, середина, говоря языкомъ научнымъ, „нейтрализующая" обе полярныя силы, задерживающая, какъ самая тонкая
Да ведь Христос и народ-богоносец – вообще разное.
А травить разными ядами – дело нехитрое. Мережковский прямо называет аскетизм и умерщвление плоти как последний идеал - отравой.
Почему возможно пребывать в двух крайностях одновременно? Да потому что обе они неполные и ущербные, обе – не истины. В том-то и дело, что Христос и Антихрист тут – иллюзорные. Смешение патологий, условно - садизма и мазохизма.
Середина? Точно?
"Онъ-то, этотъ „гаденькій бесенокъ", и былъ въ душе Ставрогина задерживающею, какъ тончайшее стекло задерживаетъ электричество, невидимою и непроницаемою средою между двумя полярнымп силами, между Богочеловекомъ и Человекобогомъ — тою серединою, которая не дала вспыхнуть соединяющей искре — „неимоверному виденію".
Не мстить - не так уж сложно, вовсе не всегда себя обязательно мучить, чтобы не мстить.
Опять любовь-ненависть... надоело. Как страсть, так обязательно ненависть. Но ведь это и понятно, иногда слишком понятно(
(Леонор Фини)
Зачем же отрицать святыню? Не иначе, как из-за сомнений в ее святости, возможно, даже из обиды.
Вот кстати, Мережковский сам ходит вокруг да около, вроде и чувствует, а осознать и сказать не может. Он может даже верно и как бы случайно определить две крайности, а вот до синтеза не доберется никак.
„Совпаденіе красоты, одинаковость наслажденія" находитъ онъ въ обоихъ полюсахъ. Это совпаденіе кажется ему соблазномъ и кощунствомъ, убийственнымъ для религіи. Но если-бы онъ не отступалъ, если-бы довелъ поиски сознанія своего до конца[3]—принялъ последнее бремя и муку этого страшнаго совпаденія, — то увиделъ бы, что оно ему кажется соблазнительнымъ и кощунственнымъ потому, что и здесь все еще не конецъ, а только начало или середина конца, что и здесь все еще не живое соединеніе, а только мертвое механическое сближеніе, смешеніе двухъ полярныхъ силъ:
То „да" и „нѣтъ" не слиты,
Не слиты—сплетѳны.
Ни того, ни другого пути не прошелъ онъ до конпа; если-бы онъ это сделалъ, то увиделъ-бы, что два пути въ конце соединяются, что Богочеловекъ и Человекобогъ—одно и то-же."
Хм, а читается сейчас не так, как тогда - признак великой книги!
„Русский народъ весь въ православіи, больше у него нетъ ничего, да и не надо, потому-что православие всё",—убеждаетъ онъ себя. — Полно, — всё-ли?"
Да и есть ли православие, в каком месте оно там было, я прошу прощения)))
Освященное и целомудренное сладострастие - край ризы, в которую облекается Бог.
(Данте Габриэль Россетти)
"соединяющий мостъ между двумя безднами: этотъ мостъ есть тайна Плоти и Крови, тайна освященнаго и оцеломудреннаго сладострастія — красота."
Долюбить... как знакомо... как же буквально ВСЁ ЭТО знакомо:
,,Господи, прими меня во всемъ моемъ беззаконіи, но не суди меня. Пролусти мимо без суда Твоего.—Не суди, потому что я самъ осудилъ себя, не суди, потому что люблю Тебя, Господи! Мерзокъ самъ, а люблю Тебя: во адъ пошлешь, и тамъ любить буду, и оттуда буду кричать, что люблю Тебя во
Это моя молитва из глубины самых "неправедных" эротических переживаний, всегда так было - Сам видишь, что не могу иначе, я Тебе не лгу, и даже подозреваю, что не может быть такого, чтобы Ты меня осудил, потому что Ты меня такой создал и во всём этом Ты тоже есть...
"Вотъ новая, русская и всемірная, уже почти наша молитва—неужели не христіанская?—во всякомъ случае, не аскетически, не буддийски, не толстовски христіанская, не умерщвляющая, а действительно устремленная къ первому „горячему лучу" нашего солнца — Воскресшей Плоти: ,,Любимъ Тебя, Отецъ нашъ, Который на небе, но дай намъ долюбить и землю Твою,—да будетъ и на земле, какъ на небе, воля Твоя".
Но тут же страсть смешивается с садизмом. Лиза, ну конечно, Лиза, диалог с Алешей... Божечки, ну и сублимация у вас, в наше время она возможна как-то более ээ здорОво))
"Но опять-таки не сознаніемъ своимъ, а разве только чутьемъ сердца сумелъ-бы онъ отделить этотъ детски - невинный и мерзостный „ананасный компотъ" отъ любви Ивана къ плотской жизни, къ голубому небу и клейкимъ листочкамъ, отъ сладострастной карамазовской „любви чревомъ", которую Алеша считаетъ одной изъ двухъ „половинъ" Ивана, одинаково необходимыхъ для его спасенія.
Ха. То, в чем обвиняет Достоевский католическую церковь, свойственно и православной. Еще как "исправили дело Твое". И Христос им не нужен. И нового ничего у них быть не может.
"Безграничная свобода внутренняго мистическаго откровенія; признаніе того, что полнота Христовой истины и благодати не исчерпана и никогда не можетъ быть исчерпана никакими внешними историческими формами, догматами и преданіями церкви, что неизсякающий источникъ истины и благодати есть самъ Христосъ, не только пришедший, но и грядущій въ обетованномъ Дух Утешител („Не оставлю вас сирыми, пошлю Вам Духа Своего") и отсюда возможность безконечнаго внутренняго движенія, развитія, творчества, хотя-бы помимо всехъ внешнихъ историческихъ формъ, помимо всехъ догматовъ и преданий церкви — вотъ въ чемъ заключается сущность этого противоположнаго „противоположному",то есть, опять-таки, казалось-бы, истиннаго, православнаго Христа, по мненію Ивана, Великаго Имквизитора, и самого Достоевскаго."
"Мы ведь слишкомъ хорошо знаемъ, что „свобода Христова", какъ понимаетъ ее Великий Инквизиторъ, то есть, какъ нечто противоположное всякому внешнему принудительному закону, догмату и преданію церкви, — что такая „свобода" оказалась одинаково не только не принятой, но и вовсе не понятой, какъ въ Западной такъ и въ Восточной церкви, какъ въ папскомъ Риме, такъ и въ Византіи, во всемъ историческом православіи отъ Константинополя до Москвы. И тамъ, и здесь одинаково, въ известный моментъ историческаго развитія обеихъ церквей, и даже въ очень ранний, еще ло ихъ разделенія, источникъ внутренняго религіознаго откровенія и творчества навсегда былъ задержанъ, запечатленъ печатью внешней неподвижной догматики, одинаковою решительностью: „все передано Тобою наместнику или наместникамъ Твоимъ, главе или главамъ церкви (а это в конце концов одно и то же) и все, стало быть, теперь у нихъ, а Ты хоть и не приходи вовсе, не мешай. Ты и права не имеешь никакого..."
[1][1] А я к этому только недавно пришла... Я долго и мучительно искала смысл жизни поверх и помимо самой жизни, мне очень близка мысль Бердяева о серой скуке жизни и вечно-зеленой, вечно юной теории, мысли, идее, и до сих пор, собственно. Мысль-то - свободная, непокорная, творческая, а в "жизни" сплошная скука необходимости. Но ведь не только) В жизни бывает полет, а уж мыслей, ходящих строем - пруд пруди. Не всё так однозначно;) И увидела я в этом невротичненькое, в самих текстах бердяевских, вот тех, что про страдание и трагедию, "смысл жизни" как императив мучил, а до меня (благодаря Льву Шестову, например) наконец дошло, что императив для того и придумали, чтоб людей мучить. А я не мазохистка, как оказалось, ну вот совсем)) И депрессия как раз накрыла прям по-взрослому, с таблеточками. И оказалось, что никакой императив ниоткуда не вытаскивает, только топит глубже. И отложила я "смысл жизни" как нечто обязательное вот просто в сторону. Такой же репрессивный конструкт, как "свобода воли", ну. И поняла-почувствовала: чтобы жить, раз правда жить собралась и ниоткуда выбрасываться не готова, нужно дышать = радоваться =... вот этому "всё хорошо" от Спайка. И сконструировала себе спирит-гедонизм - "всё хорошо весьма", Бог (бывает) везде и уж конечно хочет, чтобы мне было хорошо. Но это и не пошлость "смысл жизни в самой жизни", этого я не понимаю. Я не понимаю, что значит "любить жизнь", нельзя любить всё подряд. Я кайф люблю, и призналась себе в этом, и стесняться перестала. Чего стесняться, если предел и религиозной мечты тоже - вечный кайф.
[2] в свете того, что сейчас люди узнали о "девственности" и о том, что первый секс возможен, да и должен быть без крови и боли - это смотрится... эй, есть же выход, есть третье, необязательно страдать и причинять страдание, честно-честно!
[3] то же самое с Иваном Карамазовым: я давно говорю, что проблема его только в том, что он не пошел до конца, не осмелился додумать до конца. Либо не додумался копнуть вбок)