из журнала "Мир искусства" 8

[blackmoon3712]

Вот сейчас ДС особенно зажгет))

Как же я упустила раздвоение Анны???

"Анна Каренина, въ жару родильной горячки, говоритъ мужу: „Я все та-же, но во мне есть другая, я ея боюсь—она полюбила того (Вронскаго), и я хотела возненавидеть[1] тебя, и не могла забыть про ту, которая была прежде. Та не я. Теперь я настоящая, я вся".

У меня было подобное, но - нет) Сорри, но близость смерти, близость физического уничтожения открывает в человеке не самое человеческое - он начинает цепляться, скажем, за стабильность, которая обеспечивает его физическое существование. (А эрос, заметим, возникает от избытка, и вот поэтому я за избыток всячески топлю.) Плюс у Анны мог быть сильный страх "наказания за грех" после смерти, вот она и заметалась. Якобы совесть. "Ах нет, он хороший, как я могла с ним так поступить..." Да хоть какой хороший, но того, что тебе надо, он не даст, у него нет. И раз ты так поступила, значит, были основания. Нет, кто ж спорит, можно заставить себя жить с человеком, но невозможно заставить себя его полюбить, ни в каком плане, но особенно никогда - в эротическом. И вот я вижу Баффи, которая бежит за Райли так, как (будто бы) можно бежать только за любимым мужчиной))[2] А это не любовь, други мои, а квази-совесть, как у Анны, как у меня. "Он же такой хороший! Надежный!" "Как швейцарский банк?" Но Райли, надо отдать ему должное, не банк, и не Каренин какой-нибудь, а именно что живой человек, чувствующий и понимающий: "она меня не любит". И его походы к вампиршам еще больше очеловечивают его для меня - человек догонялся, как его не понять?! Никакие "совесть", "правильность" и "стабильность" ЭТОГО не заменяют. Не значит, что не нужны, еще как нужны, но - не заменяют.

А люди ненормальные - они скорее от любимых бегают, чем за ними... от любящих вот тоже еще как... Поэтому Спайк для меня едва ли не образец адекватности))

(не припомню, чтобы он такое говорил, это фанаты резвятся, но по существу...)) в этой сцене он как раз произносит слова, за которые сценаристов тянет прибить: "ты обращалась со мной как с человеком", ну-ну. иногда я с удивлением думаю, уставшая и вялая: и ведь не надоедало ему, ну точно образец адекватности, да какой к черту адекватности, это гораздо выше и не слишком-то реально, да-да, я именно об этом взгляде после всего...



столько удивления, любви и надежды, так не бывает... и меня так любить не могут, и я так любить не могу... а бывает - добиваешься-добиваешься, и вот успех - а тебе вроде уже и не надо... "теперь не надо, теперь я не в настроении!", и вообще - поздно... и это знакомо, вид с обеих сторон.)

С ним всё понятно, всё прозрачно: хочет - и бегает, никаких посторонних мотивов вроде "надо", "должен", "это будут стабильные отношения с нормальной девушкой"... даа, последнее гомерически смешно))) но именно так Баффи видела свои отношения с Райли)) Господи, от такого даже "нормальный парень" к вампиршам сбегал... от такого даже ему поплохело. Да кому всё это интересно, Господи Ты Боже мой... интересно, когда тебе дают от избытка, а когда "должны" - это даже противно. Уж что-что, а чувства задолжать никак нельзя, они или есть, или нет. И секс от чувств не отодрать ну вот никак.

"Раздвоеніе всю жизнь было и въ Анне; въ ней были два я, и весь ужасъ ея трагедіи въ неразрешимости для ея сознанія, для ея совести, вопроса, какое изъ этихъ двухъ я настоящее."

"...но это ложь или, вернее, одна половнна правды безъ другой,одна изъ ,,двух правдъ", между которыми она живетъ и умираетъ, техъ вечныхъ „двухъ правдъ", о которыхъ говоритъ и Чортъ Ивану Карамазову."

"А совершенная, полная правда то, что она любитъ и любовника, и мужа в одно и то-же время, любит обоих вместе, что оба я, живущия въ ней—Анна, любящая Вронскаго и Анна, любящая мужа—одинаково искреннія, одинаково истинныя."

Я бы поверила в это, если бы муж был подобрее, что ли. А тут больше похоже на метания между страстью и долгом. Это мне больше знакомо. Хотя...

"Одно сновиденіе почти каждую ночь посещало ее. Ей снилось, что оба вместе были ее мужъя, что оба расточали ей свои ласки. Алексей Александровичъ плакалъ, целуя ея руки, и говорилъ: какъ хорошо теперь!

И Алексей Вронский былъ тутъ-же, и онъ былъ также ея мужъ. И она удивлялась тому, что прежде ей казалось это невозможным. Объясняла им, смеясь, что это гораздо проще и что они оба теперь довольны и счастливы."

Оо. А это я как пропустила?!

(а еще (шепотом) есть такая крутая штука, как развод! но - именно за это я и обожаю ДС сотоварищи, что они бежали впереди паровоза, опережая свое время на век, а порой и на века... у них еще даже развод табуирован, а они вон на что замахиваются, экая прелесть!! а еще (шепотом) в те времена и без развода супруги могли отлично договариваться... но, в свою очередь, об этом совсем не хотелось писать ЛН, нет, ему надо было трагедию с кровью и кишками, разумеется, женскими!)

Э, да тут всё сложнее получается, и еще более знакомо... Но здесь снова много недоразумений.

А вот не вся Анна, не вся. Это как с умирающим князем Андреем - не истина, а покорность палачу. Просто у женщины она совсем жалкая, даже внешне не потусторонняя, не величественная. Мужчина якобы познает "тщету всего", и это с какой-то стороны даже красиво, женщина всего лишь - свой посюсторонний "грех" нарушения права собственности на нее. Обусловлено это различие, та-дам, установками социума. Трудно писателю выпрыгнуть из своего времени, даже если (а может, особенно если) он претендует вещать о "вечных ценностях".

Дальше-то ЛН, разумеется, пишет, что это "кошмар" и что этот сон ее "мучил", как ять иначе... а я вот не мучаюсь от своего либидо, я им наслаждаюсь, ну как в том анекдоте... Тем не менее - спасибо ЛН вообще за то, что он эти строчки написал. Гений потому и гений, что через него прорывается правда порой и помимо его воли и представлений)) Про "кошмар" и "мучило" - это фиговый листок, он слетит, и уж конечно не он останется в веках)) Впрочем, и про "мучило" не совсем неправда - ведь мучает же всякое "невозможное", и еще как...

(Камиль Коро, ах какой у него св. Себастьян получился...)

(параллельно ДС рассуждает о любви "князя-Христа" к двум женщинам одновременно, но снова - это разная любовь. так-то любить и я вполне могу, для этого не обязательно жить втроем)) ну то есть влечения у меня не может быть к двум людям одновременно вроде как... Кстати, в "Идиоте" необычно то, что там страсть к "мадонне" и жалость к "блуднице". Обычно не так.

"Но ведь и Анна гибнетъ вовсе не потому, что изменила мужу для любовника, какъ всемъ и ей самой кажется, а наоборотъ — именно потому, что хочетъ и не можетъ изменить ни мужу для любовника, ни любовнику для мужа и остается верною обоимъ даже до смерти, до самоуничтоженія."

Это знакомое чувство. И это интересное толкование, но произвольное, едва ли соответствеющее тексту. Мне всегда казалось, что дело в охлаждении Вронского. Тем не менее, Дмитрий Сергеич, топящий за полиаморию и даже конкретно за полиандрию - это мощно, это тоже навсегда в моем сердце останется)

И кстати, ЛН вовсе не надо было знать никакую "женскую душу", чтобы описывать эти метания - никакой "женской души" он, разумеется, не знал, но двойственность-то знакомая ему самому: у меня такая хорошая жена, но что ж меня тянет на сторону, а вот если бы можно было иметь несколько жен, оо, какой я нехороший человек... и плеткой себя, плеткой, а это дело такое - по окружающим тоже непременно попадет)

"И она, какъ Дмитрий Карамазовъ, начиная „идеаломъ Мадонны"—целомудренной жены, рождающей матери—кончаетъ „идеаломъ Содомскимъ"—нерождающей любовницы, сладострастной вакханки[3], которую оргийная чрезмерность любви приводитъ къ необходимости смерти, къ жажде саморазрушенія („я хочу себя разрушать'', какъ Лиза говоритъ Алеше). И что еще страшнее — „уже с идеаломъ Содомскимъ въ душе, не отрицаетъ она и идеала Мадонны, и горитъ отъ него сердце ея, воистину горитъ, какъ и въ юные непорочные годы";- и „что уму ея представляется позоромъ, то сердцу сплошь красотой". И снова - как знакомо! И сложный путь предстояло пройти именно что "до конца", в отличие от мудрецов, про которых пишет ДС, чтобы понять: всё вообще не так, и идеалы ваши - до смешного условные. Картонное "добро", картонное и "зло", разве что последнее соблазнительнее и красивше, потому что хоть какая-то "жизнь" в нем есть есть, и потому что красота - это никогда не про мораль. А Содом - это не там, где люди наслаждаются жизнью, Содом - царство насилия, в чем и есть суть греха, это теперь для меня ясно.

Какая необходимость умирать нерождающей вакханке? Никакой, одно суеверие. А что любовь невозможна - так это другое. А что несоединима с "непорочностью" и материнством (хотя, казалось бы, последнее так "естественно") - для меня это ясно.

"Это именно то изъ двухъ ,,я", которое является самой Анне при вспышке „белаго света смерти", и которое считаетъ она единственно подлиннымъ, праведнымъ, святымъ. Это та, будто-бы, настоящая прежняя Аниа, которая любитъ не Вронскаго, а мужа, любовью, почти чуждою пола—безстрастною любовью-жалостью. „Онъ добръ, онъ самъ не знаетъ, какъ онъ добръ. Никто не зналъ. Одна я, и то мне тяжело стало. Его глаза надо знать, у Сережи точно такіе-же, и я ихъ видеть не могу отъ этого".

Господи, всё так, вплоть до глаз... ооо... Без всякого брака и ребенка - ровно эта трагедия.

Любовь Анны к мужу - жалость. Но что ж этот "святой" ей развода не дал и не давал видеть сына, что ж он-то ее не жалел? (у меня иногда насчет себя те же вопросы, ха. я-то жалею, а вот меня кто пожалеет?) Я говорила и повторю: могли договориться по-человечески, да Каренин не хотел.

"Мужъ и любовникъ простили другъ другу (???); грешная жена уйдетъ въ пустыню спасаться, подобно святой Маріи Египетской (???). „Чтобы не погибнуть отъ убежденія въ таинственной и роковой неизбежности зла, говоритъ Достоевский, человеку указанъ исходъ."

Ну уж нет.

"Вотъ исходъ, единственный, будто-бы, указанный человеку Богомъ; другого нетъ: такъ думаетъ или, по крайней мере, хочетъ думать (я тебя обожаю)) Достоевский; такъ думалъ конечно и самъ Л.Толстой, создавая ,,Анну Каренину". Но на самомъ деле, было-ли тутъ „полное сознаніе?" Было-ли тутъ даже вообще какое-бы то ни было религіозное сознаніе чемъ-то главнымъ, решающимъ?" я тебя еще больше обожаю))

"Пробужденіе „настоящаго", исключительно, будто-бы, „христіанскаго" я въ Анне—любви ея къ мужу—начинается не столько въ сознаніи (на самомъ деле, сознаніе это потухаетъ въ ней, вместе со вспышкой „белаго света Смерти", такъ что, выздоровевъ отъ родильной горячки, остается она въ прежней „языческой" темноте и слепоте), не въ сознаніи, а въ безсознательной стихіи, не въ глубине духа, а въ глубине плоти, такъ-же какъ все великія чувства и мысли у Л. Толстого.

Въ глубине плоти, въ тайне пола, у женщины рядомъ съ началомъ нерождающаго оргійнаго сладострастія есть противоположное, или кажущееся противоположнымъ, начало материнства."

Вот так. Любовь - жизнь, материнство - смерть.

Материнство противоположно страсти... ну у меня - точно так. Это Мережковский отлично уловил, надо сказать. И я даже в растерянности - он один это понимал, что ли? Серьезно?

В любом случае, никакой обязательной связи между страстью и материнством - нет, только природная, насильственная, извращенная. И сейчас коллизия Анны могла бы решиться гораздо проще! Но подобная привязанность к мужу бывает и без всякого материнства. Почему оно, материнство, свято? Потому что необходимо и приносит страдания. Язычество и культ страдания. Будет ли оно святым, если станет добровольным и безболезненным? Не жертвенным? Наверное, нет, да и хорошо, да и наконец-то. Свята любовь, а не какой-то специальный ее вид. И культ материнства, вот честное слово, приносит только беды, калечит и развращает людей. Просто - разрушает. А потому что не сотвори себе кумира. Потому что ложь отравляет. Любовь-то в сути своей свята, но у людей ограниченна и искажена, вся, и когда один ее вид "равнее других" - наступает уже полнейшее затмение.

"А былъ другой исходъ: надо было пожертвовать своимъ оргийнымъ сладострастіемъ своему материнству, своею плотью своему духу, потому что духъ святъ, а плоть грешна, потому что духовная Анна—истинная, а плотская—ложная, не ,,настоящая". (какое смешение понятий, ооо))) Такъ опять-таки думаетъ сама она и Л. Толстой, и Достоевскій, и все читатели (кроме разве что меня и Бердяева, нас таких двое на свете: я и Николай Александрович)) романа и вся дневная, явная при свете двухтысячелетняго историческаго дня, христіанская культура, отъ пустыни, где спасалась святая Марія Египетская, до той пустыни, въ которую зоветъ яснополянский отшельникъ. Анна отвергла этотъ единственный исходъ и погибла, казненная по закону божескаго правосудія: ,,Мне отмщеніе, и Азъ воздамъ". Вотъ опять-таки дневная, явная мысль произведенія, понятая, принятая всеми. Но такъ-ли это на самомъ деле? Единственная-ли это и самая-ли глубокая мысль художника?"

Даже если и единственная - нас-то это как ограничивает?)

*

И радостно? Неизвестность потому что, но так и должно быть.

"И въ сладострастьи, и въ буре есть нечто стихийное, страшное и веселое, ледяное и жгучее; но нетъ ничего человечески-злого или добраго; между сердцемъ любящимъ и природою—никакихъ преградъ, никакихъ законовъ; и здесь, и тамъ все дико, просто и невинно, все такъ, какъ вышло изъ рукъ Творца; и здесь, и тамъ, и въ сердце, и въ стихии „совершается воля Того, Кто вызвалъ стихію и сердце изъ небытія. И ежели стихійныя силы копятся въ воздух и, наконецъ, разражаются бурею — на это Его святая воля; и ежели грозовыя силы пола — „избытокъ чего-то, что переполняетъ все существо" Анны, — точно также копится и, наконецъ, разражается страстью, то и на это Его святая воля. И здесь, и тамъ, и въ страсти, и въ буре, какъ всюду, где воля Его совершается, есть печать святости — красота: недаромъ ужасъ метели кажется Анне „прекраснымъ". Да, есть красота, есть „гармонія въ стихийныхъ спорахъ", есть музыка и въ хаосе самыхъ дикихъ звуковъ, рождаемыхъ бурею."

Да, и на это тоже - Его святая воля.

Кстати, вот почему Толстой не любил музыку)) Суть музыки - та же страсть, стихия. См "Крейцерову сонату". Музыка опьяняет, как и страсть. Она позволяет выйти из себя, как и страсть.

(Александр Кабанель)

"Позднышевъ говоритъ, что действіе музыки „не возвышающее, не принижающее, а раздражающее душу". Кажется, точнее было-бы сказать опьяняющее. Действіе музыки, такъ-же какъ страсти, не нравственное, не безнравственное, не доброе, не злое,—оно вне добра и зла, вне всякихъ нравственныхъ законовъ[4]: не оно подъ законами, а законы подъ нимъ[5]; музыка делаетъ человека не злымъ и не добрымъ, она делаетъ его другим, меняетъ его природу: ,,да, вотъ какъ: совсемъ не такъ, какъ я прежде думалъ и жилъ, а вотъ какъ". Человекъ „выходитъ изъ себя", пьянеетъ. И въ этомъ опьяненіи какая-то древняя и новая, вечная, трезвая мудрость, самое точное познаніе „какихъ-то новыхъ возможностей".

„Да, что-то чуждое, бесовское и прелестное есть въ ней", сказала себе Китти. Уже после „паденія", возвращаясь однажды домой и готовясь встретиться съ мужемъ, Анна идетъ, опустивъ голову. „Лицо ея блестело яркимъ блескомъ; но блескъ этотъ былъ не веселый,—онъ напоминалъ страшный блеск пожара среди темной ночи". А между прочим, в иные моменты он мог и быть и веселым, несмотря ни на что, об этом ЛН говорить было невыгодно) Невыгодно было также рисовать "незаконную любовь", как нечто, хотя бы местами, легкое и веселое - нет, только тяжесть, только груз "совести", только мясницкие и палаческие аналогии! А зачем была нужна Анне эта любовь, почему она бежала к Вронскому несмотря ни на что - это, честно говоря, из описаний ЛН не слишком понятно)

Жестока и разрушительна любовь, по большей части, из-за дикости и ложной цивилизованности. Ой, как будто нет страсти вне преступления "закона", неправда, и с чистой совестью она еще лучше. Мережковский не видит, отчего погибла Анна на самом деле. И правда, зачем ему? Каждый интерпретатор печется о своем интересе)

А вот это ошибка, предрассудок. Особенно смешно (но и грустно) читать сегодня рассуждения о дефлорации. Изначальная, не падшая страсть не связана ни со смертью, ни с рождением - она сама по себе, в себе несет свою ценность. А после грехопадения, конечно, связана этими двумя цепями.

"И у Достоевскаго „сладострастное и жестокое насекомое" выростаетъ, въ бреду Ипполита, до немого и глухого всесильнаго Существа, до исполинскаго тарантула, Бога-Зверя."

Христианство интуитивно отвергло эту универсальную языческую жизнь-смерть, т.к. именно там - узел греха. Но по ошибке возвеличило смерть, а любви так и не узнало...

(Джузеппе Челлини, "Мелюзина". Хм, а я сперва была уверена, что это нечто вроде "Демона поверженного"... хотя, это ведь близко, если вдуматься)

"Мы уже знаемъ, какое символическое значеніе имеетъ для всей истинной религіи Толстого, религіи не старца Акима, а дяди Ерошки, это тонкое, прозрачное, почти невидимое сравненіе человека съ зверемъ, женщины съ лошадью, недаромъ съ такимъ грубым цинизмомъ повторенное и оскверненное въ „Крейцеровой Сонате".

О! См. трагедию Блока! И дело ведь в авторе, а не в "истине". Они так свою истину конструируют, что любо-дорого.

Физическое должно быть не слепым и не отвергнутым, а просветленным. Именно тут - глубочайшая связь Бога с творением, и обратно, поэтому - святое сладострастие. Да, оно именно кажется злым - без света! Это от нашего злого взгляда.

Кстати, вот это Христово "кто разведется с женой не за прелюбодеяние, тот прелюбодействует, равно как женившийся на разведенной (надо полагать, тоже не за измену)" - не зря до этого сказано о жестокосердии, а после - не все поймут. Кажется, мы только теперь начинаем понимать. Брак действителен только пока есть плотская связь, "химия". Без нее получается насилие, т.е. грех. Причем тут как будто предлагается мужу ждать, пока он не надоест жене, чтобы защитить ее как более уязвимую сторону. Реально всё переворачивается, и это прекрасно)

---

[1] вот тоже удивительно: как будто, чтобы не любить, надо непременно ненавидеть. нет. можно просто не любить.

[2] иногда в роликах любят монтировать, будто она бежит за Спайком, фандом такой фандом, но не так всё было)

[3] о, идентичность моя подъехала)

[4] поэтому страсть, как и красота, причастны "новому небу и новой земле", а линейка "добра-зла" там просто не будет нужна.

[5] вот ДС сам наверняка не понял, что сказал, а ведь это ге-ни-аль-но, без всякого преувеличения. законы должны именно что охранять свободу сексуальности, "миту" и всяческие движения против насилия - ровно об этом. страсть вне свободы не живет, а насилие ее прямо убивает. движения против насилия называют пуританством, так вот нет, пора бы уже начать как-то соображать, что секса без желания быть не может, что величайшее извращение и, как по мне, странная слепота - не понимать этой простой истины. и именно личного желания, потому что человек не только тело и секс не только про тело (вспомним нонконкордантность и вот это всё, я могу получить оргазм, но при этом не хотеть человека, и этот опыт, мягко говоря, неприятный и нездоровый, никому не пожелаю).