blackmoon3712

О, вот тут у меня начинается веселье – что в тетрадках, что в жизни. 2009-2010 год. В тетрадках – заметки по книгам перемешаны с личным дневником, причем личного – гораздо больше. Вообще, вот именно мои дневники настолько неловко сейчас перечитывать, что перепечатывать я их тем более не буду, но и не выброшу – пусть останутся "для истории")) (В этом сложность с четырнадцатой тетрадью - очень много дневникового... да и в любом случае я всё дальше и дальше от тогдашней себя... сложно будет выцепить во всем этом что-то ценное для меня теперешней.) Нет, что-то приятно, что-то смешно, но в основном – неловко… стыдно за свою дурость, вот что.

Вчера-позавчера еще искала продолжение двенадцатой тетради – нету! Пропало! Ну, учитывая мою привычку писать на всяких листках и рассеянность вообще… Сегодня утром нашлось – оказалась не тетрадь, а блокнот, куда я писала всякую всячину, начиная от личных переживания и заканчивая заметками для диплома – ох, как же я его ненавидела, как не хотела писать… Но и кое-что «теоретическое» там тоже имеется, да…

(ну и разумеется, кому же еще иллюстрировать Лермонтова, как не Врубелю?! жаль, что к "Герою" известно не более 7-ми его иллюстраций, кажется(( воображаю, какая у него была бы Бэла, эх... а тут сидят Лермонтов, Белинский и Панаев, сразу два моих любимых)))

Моя первая любовь в классике, с него всё и началось – я поняла, насколько ценна классическая литература, да не сюжетом, а смыслом. Еще в школе. Читаю в первый раз – будто про себя![1] Здесь впервые столкнулась с серьезным образом изгоя, не такого как все – разумеется, пошла идентификация с ним. Нет, конечно, не на 100%. Но по духу очень близко, порой – совсем. Общего у меня с ним много – ранняя смерть души, разочарование в жизни и людях, отверженность, апатия, ирония, скепсис, равнодушие, сильная воля[2] и неимоверная гордость… Именно - пустое сердце и вечная скука.

Написано восхитительно-просто и с трезвой иронией, непривычной тогда для меня – классика казалась чем-то напыщенным, а это – так просто и близко! А сколько горьких, но верных замечаний о жизни и людях!

А какое я тогда написала сочинение про Печорина и Максим Максимыча… Разумеется, то была апология первого и разоблачение второго) Посыл был примерно такой: нам, необычным людям, от вас, обычных, житья нет! И ничем вы не лучше нас, не нравственнее, а мы, по крайней мере, интересные.

Вот еще – врожденная страсть противоречить. Энтузиазм меня охлаждает[3] и наоборот. К дружбе я так же неспособна – не хочу подчиняться и не хочу властвовать.[4] Печальное смешит, смешное грустно[5]… Опять же эгоизм.[6]

Вечная жажда быть любимой – да, тянет на вампиризм[7], но я и сама хочу любить. (Похожа и на Веру – люблю за страдания[8], боюсь потерять, ибо он не дорожит мною, и смертельно страдаю, когда начинаю его терять…) Да, если меня любят, и я нахожу в себе источник любви (обычно). По крайней мере, раньше.[9] Благодарю, как минимум.

«первое страдание дает понятие об удовольствии мучить другого» - точно. Садизм и мазохизм взаимосвязаны. Было нечто подобное, но в совсем мелком формате. В школе. Конечно, за страдания нередко хочется отомстить. Это порочный круг, но понять можно.

А вот еще: «гений, прикованный к чиновничьему столу, должен умереть или сойти с ума!»

Вот что точно про меня: «Я был угрюм – другие дети веселы; я чувствовал себя выше их – меня ставили ниже». Лучшие мои чувства, боясь насмешки, я хоронил в глубине сердца; они там и умерли».[10]

(Фернан Кнопф, "Я закрыла свою дверь ото всех", как-то так)

У меня тоже непреодолимое отвращение к семейной жизни. Но не к браку, а именно к семье. Мне кажется, вот что Печорину нагадали «смерть от злой жены» - это отговорка. Ну не хотел жениться, и всё. Можно понять.

Опять же про меня: «Зачем я жил?» (живу) Про цель высокую, силы необъятные и т.п… утратила пыл, лучший цвет жизни.[11] Стоит ли жить? «а все же живешь из любопытства, ждешь чего-то нового. Смешно и досадно!»

Но есть у меня от него принципиальные отличия. Во-первых, я совсем не ориентируюсь в «жизни». Печорин знал и пользовался, Вернер знал и не пользовался, а я скорее даже и знания не имею – мне оно как-то неинтересно… Таким образом, я совсем не от мира сего. Нет, знаю, конечно, что вокруг всё плохо – да разве этого достаточно для ориентирования? Нет! Я и не стремлюсь – лень, т.к. неинтересно.

Отнюдь не пользуюсь людьми, не интригую. Поступаю обычно прямо и честно, почти напролом.[12] Иначе перестану себя уважать. «В обществе» успеха не имею – чаще сижу в уголке.[13] Однако, если хочу, могу и внимание привлечь. Но редко хочу.[14]

И, во-вторых (что тесно связано с первым) мне совесть и религия не позволяют заниматься теми же интригами и откровенным вампиризмом. Хотя, честно – вот к вампиризму наклонности есть. Вечно всего мало) Последний случай вампиризма был в школе, да и то в отместку – мы взаимно друг у друга кровь пили[15]. Да, если бы не Он – непременно мучила бы людей ради удовольствия. Хм, теперь вроде попустило, такого точно не хочется.

(Луис Ройо. Ну да, манит меня что-то вампирская тема...)

Бывает, в меня влюбляются – и как-то приятно. Но я сразу предупреждаю – ничего не будет. Если все же человек на что-то надеется, я испытываю некомфортную смесь удовольствия и угрызений совести. Я никогда не подаю ложных надежд. А так – могла бы, и с удовольствием! Почему влюбляются? Я не добиваюсь этого, целенаправленно используя свои «чары», как Печорин. Я просто общаюсь, частью раскрываясь как личность, частью по-женски – строю глазки и т.п легкий флирт. Я ничего не добиваюсь, просто получаю удовольствие, искренне полагая, что хуже от этого никому не будет. Я все-таки женщина, хотя и не на 100%. Эх, гендерное сознание, что ж ты творишь… Я сейчас просто не рефлектирую на эту тему – человек я, и всё, отстаньте. Да, человек, который любит косметику, платья и побрякушки, и что?! Каждый имеет право любить то, что он любит) Никто же не будет утверждать, что легкий флирт к чему-то обязывает или налагает какую-то ответственность! Так, приятные минуты, ласка самолюбия.

Еще отличие в том, что я опустела вовсе не от вихря удовольствий, как Печорин или тот же Чайльд-Гарольд[16]. Нет, социальное положение совсем не то, да и религия опять-таки… Скорее, я многое себе не позволяла, многое было и недоступным. Я-то опустела именно из-за давления гордости на сердце (школьная влюбленность), а еще больше, капитально – из-за страданий.[17] Наверное, суть в том, что душа испытала болевой шок (длительный!) и умерла. И теперь уж тем более ничто не поможет…

«сердце ненасытное, мне всё мало: к печали я так же легко привык, как к наслаждению, а жизнь моя грустнее день ото дня…» Привыкнешь, иначе сердце не выдержит! Но не думаю, что нельзя было его, сердце, удовлетворить. Очень даже можно было… Что еще хорошо – я не смирялась, я продолжала хотя бы в каменную стену лбом биться, я никогда не принимала «это нормально», «так и должно быть», «по-другому не бывает». Ну пусть не «здесь» даже, но – должно быть, как я хочу! И я права в своей жажде и с «объективностью» не примирюсь. И то спокойное, что сейчас – это не примирение. Я по-прежнему права, просто пытаюсь как-то жить в том, что есть, не признавая это единственным правильным и должным вариантом. Просто хочу уменьшить боль, и в этом я тоже права. И это офигеть какое верное решение - говорю я пару лет спустя!

«холодное, бессмысленное отчаяние…» Печорин – нравственный калека, я – труп!

Вот еще общее: и мне, и ему нужно было учиться тому, что у других как бы врожденное – «жизни». Только он учился куда успешней меня. Сколько себя помню – постоянно училась общаться с людьми, жить в обществе, просто так не умела![18] И теперь почти не понимаю, что это дает – и не хочется ничего… А животное существование вести тоже не хочу!

А еще вот что общее: «я вступил в эту жизнь, пережив ее уже мысленно, и мне стало скучно и гадко.» «Истощил жар души и силы, необходимые для действительной жизни.» Жизнь в книгах с раннего детства… да, всё так.

Вот оно, про меня (Байрон, «Чайльд-Гарольд»):

«Что в равнодушье он искал защиты,

Что подавлял он чувств невольный пыл

И гордостью порывы их убиты.»

(Гюстав Моро, "Сафо", конечно)

А если по правде – так не столько гордостью, сколько враждебной средой.

/2008, 2015-2017 доп./

Волгина: "Мой муж говорит, что волочиться - тяжелое преступление". Однако, здравствуйте! Человек в 19 веке понимал то, что только некоторые начинают понимать в 21. Далеко не до всех еще дошло, что нет - значит нет, и женщинам не нравится, когда их преследуют. Доходит до того, что "проще дать, чем объяснить". Конечно, преступление - добиваться той, которая тебя не хочет, в данном случае успех = изнасилованию. И бесит неимоверно, когда с тобой разговаривают, тебя не слыша и преследуя вполне очевидную цель... да не против я секса, флирта, влечения и пр., я против того, чтоб меня воспринимали как куклу говорящую. В то же время. Женщине нравится, когда внимание ей уделяет тот, кто ей симпатичен, и женщине тоже нужен секс, но опять же с тем, кто ей нравится. А в случае взаимной симпатии как раз таки искренний, заинтересованный, личностный  разговор, с одной стороны, имеет самостоятельную ценность, с другой - способствует отличному сексу и даже не слишком отделен от него, ибо у некоторых человеческих особей с сексуальной сферой тесно связаны не только эмоциональная, но и интеллектуальная... опять я о себе, тьфу ты... Может, для начала мужчинам стоит понимать слово "нет" с первого раза, а женщинам - не отталкивать тех, кто им действительно нравится? После усвоения этого нехитрого навыка можно перейти и к более сложным, таким как проявление инициативы женщиной и нормального восприятия этого мужчиной.. Вот иногда идет девушка и думает: ммм, какой парень, но если я к нему подойду, ведь это же будет не то... Да почему не то?! Увы, тиски определенной культуры, несвободны мы от них... ну и страх, банальный страх - женщины боятся мужчин, это правда.

Волгин хочет, чтобы люди не вредили друг другу и "не унижались в собственном своем мнении" - правильно хочет. Вот это действительно нравственность, а не черт знает что, как у Левицкого...

"Мало ли что невероятно, и однако же правда?"

В отношении к жене Волгин - гипертрофированный Лопухов. Это мило, благородно, но совершенно излишне. Если женщина хочет быть свободной, она должна отвергнуть и рыцарство. Не все такие добрые, как Лопухов с Волгиным. Не у всех так много совести, что впору поубавить... А может, я просто слегка позавидовала Волгиной?) Пусть равенство полов, но люди-то разные. Я, допустим, не сорняк, чтоб асфальт ломать, мне поддержка нужна, и я решила, что нет ничего плохого в том, чтобы принимать помощь от мужчины, разумеется, предварительно обсудив все возможные условия и последствия. И если я не обязана ничего, то пусть это будет такая милостыня, из любви) Если человек любит, он же хочет помочь, поддержать, порадовать? Разумеется. Вот только я... От меня нет практически никакой отдачи, нет у меня того, что я могла бы дать, нет такого, что я что-то хочу сделать для любимого человека. Традиционные женские способы выражения любви вызывают во мне жуткую неприязнь, а на нетрадиционные я не зарабатываю))) Ситуация некрасивая, но... но и люди разные, кому-то надо давать, кому-то брать, и если при этом все довольны, то что такого-то...

А вот это пронзительно: "Все мужчины воображают... что они умнее и благоразумнее нас, что они должны управлять нами. Мужчины не умеют только любить... Они хотят господствовать. Они слишком глупы, они дикари..." Именно. Дикари. И мужчины, и женщины. Просвещать их надо.

"Я хочу, чтоб о моем муже говорили когда-нибудь, что он понимал, что нужно для пользы народа, и не жалел себя для пользы народа - не то, что "себя" - не жалел и меня! И пусть мы с Володею будем сиротами, если это так нужно!" Это уже большой подвиг - так думать. Для бедной женщины с маленьким ребенком. Но все же это - речь полудекабристки. И что? Почему бы вместо "мы будем сиротами" не сказать "я последую за тобой"? Ну, может, потому, что она его не любит? Следовательно, зачем? Да и почему мужчины не говорят так женщинам? Вот что меня в последнее время мучает... Декабристки в почете, но кто знает кавалера де Грие? Вот достойная ролевая модель для мужчин - но она замалчивается! Декабристки, значит, были, а де Грие выдуман? Ну тем хуже для этого мира!

Но впрочем, как вспомню, что даже те героини не понимали хорошенько, за что пострадали их мужья... Но это еще полбеды, все равно ведь подвиг во имя любви остается, такой чистый и красивый... Хрен там был. Меня совершенно убило то, что многие сделали это не из чувства любви, а из чувства долга. Разве что кроме той француженки, любовницы, вот она точно никак не обязана была в Сибирь ехать, но вот напросилась, вот тут любовь, да. Но вот как у Некрасова это "я женщина, жена"... Вот подсознательно даже в школе нечто во мне восставало против этого... это ведь не то же самое, что "жить без него не могу". Я никак не могу восхищаться этим и никак не могу понять. Смотришь так и думаешь: и подвиги в этом мире такие несовершенные, перекошенные, что там - уродливые... Часто я напоминаю себе Лермонтова - и жизнь, если посмотреть вокруг, такая смешная и глупая штука... даже подвиги...

Ха-ха, пишу рецензию на брак Волгиных: "Это не брак". Думается, при таких отношениях не было бы ничего лучше фиктивного брака. Но это еще очень хороший "не брак", а сколько "не браков" гораздо худших...

Вот это моя черта - "не могу сближаться с дамами". Да я и с мужчинами не могу))) Не, ну поверхностно уже очень даже могу, но вот чтоб так, по-настоящему - нет. (Но кстати, недавно появились-таки у меня подруги. Это хорошо.) Тоже люблю простоту и не люблю церемоний. Стараюсь также быть прямой и честной (ложь по-любому унижает человека, обличает его слабость), но честность моя чаще в молчании, чем в слове... Не, словом я обычно не вру - я просто, в итоге, говорю мало.

И вот подошли мы к короткому замыканию Набокова – к Пушкину, а заодно и к преобладанию эстетики над этикой. Вот последнее – самое плохое. Понимаете, это нормально в изобразительном искусстве, в музыке это само собой, но не в литературе! Именно это бездушное эстетство и отравляет всё, более того – бездушный эстет никогда по-настоящему не поймет Пушкина. Будет лбом бить поклоны перед истуканом, но не поймет, не проникнется. И Лермонтова, и Гоголя не поймет, и вообще никого. Тут же возникает и вопрос о свободе творчества.

Вот за Белинского я его не прощу, я его уважаю и даже где-то люблю. Есть мнение, что Белинский втюхивал нам теорию «социального заказа», противоречащую свободе творчества. Странно вы как-то понимаете свободу… Но прав Белинский: многие (если не все) великие произведения отражали свое время, среду, потребности эпохи, проблемы общества и т.п. «Литература не может не быть служительницей того или иного направления идей». А как иначе? И это надо понимать в широком смысле, не только в социальном, но и в метафизическом, философском, религиозном. В литературе всегда есть философия («направление идей»), она не может быть «отвлеченно-прекрасной». Вернее, даже так: быть «вне политики», «вне идеологии» - это тоже политическая и идеологическая позиция, вообще-то. Никто не заставляет и не заказывает, само так получается, такова суть литературы. Она или за, или против чего-то, даже если пытается остаться в стороне.

Бердяев, знавший о свободе куда больше Набокова, справедливо утверждал, что не может быть «чистой» литературы, «чистого» искусства, «чистой» философии. Как вы себе это представляете?! Ведь это всё – жизнь, а в жизни всё со всем связано. Оно конечно, человек свободен человека нельзя принуждать, как в СССР: пиши об этом и не пиши о том (поверьте, «нигилисты» в ужас бы пришли от «страны Советов», как-то все дружно забыли, что ни Чернышевский, ни Писарев, ни Белинский и иже с ними в СССР не жили и писали, и мечтали вообще о другом). Творчество, вдохновение – свободны. Но человек не живет в вакууме, в любом случае реагирует на сигналы среды, и вообще  - моего «я» нет без другого (снова Бердяев – не может быть одной личности в мире, личности предполагает взаимодействие с другими). Также для творчества нужен, как-никак, материал из этого мира, не только вещество, но и социум (события, связи, реакции), культура в целом и пр. По сути Белинский сказал, что настоящий творец, хоть он и свободен, не может изолироваться от мира, не перестав быть творцом. И всё. «Социальный заказ» был в СССР, Белинский не виноват, что его так грубо поняли.

Даже если взять такую совершенно «личную» тему литературы, как любовь и отношения полов вообще, отношение к женщине (ох не зря не пишут «отношение к мужчине», так ведь невозможно написать! - тем самым уже доказывается, что женщина и до сих пор – объект, а мужчина – универсальный субъект, изволите видеть… рррр…) Но ведь и эти темы - не «вечные», в том смысле, что испытывают влияние времени. Сопоставив некоторые эпизоды «Золотого осла» и «Декамерона», сюжетно аналогичные, можно сделать вывод об изменении взгляда на женщину и женскую сексуальность. Даже кажется, что не так далеко до эмансипации…

Литература – это не хрустальный мирок, в который можно убежать от реальности (да в каждом мирке – своя реальность), это – область духа, в ней всегда происходит движение, появляется новизна, изменения, сообразные с эпохой, как в человеке и в обществе, и область эта не изолирована от других областей духа и жизни, она взаимопроникают как бы. Не «связаны», а именно взаимопроникают. Как же можно этого не понимать? Религия, социология, философия, история, политика – всё это живые источники литературы, но не «пособия» и не опоры для бездарностей. Всё со всем связано – как люди, так и области жизни, мысли, духа. Да без этих «пособий» сам Достоевский ломаного гроша не стоит, писал-то не слишком художественно, часто затянуто, часто его герои – просто сосуды для его идей, но каких! Вон, в «Униженных и оскорбленных» девушка излагает не свои, а его мысли, да при этом его же языком. И т.п. Невозможно отодрать от всего этого литературу.

Вот из-за своего эстетства Набоков и не понимает Пушкина. Да разве в Пушкине, в Лермонтове главное – красота стиха?! А вспомнить, как скучновато порой писал Гоголь… Да разве можно критиковать писателя только за погрешности в форме?! Ну тогда Достоевский точно пролетает… Это ведь много позже из-за значительного содержания его произведений признали его форму, сказали: ну вот такая своеобразная художественность. Примерно как с концептуальным искусством) Нет, если уж придираться, то по существу.

Снова Набоков упал в свою же яму: говорит, что о критике судят по отношению к Пушкину, а сам его злостно не понимает. Главное в Пушкине не красоты слога, не описания природы, не тема любви (довольно, мне кажется, поверхностные стихи тем более неприятно, что обращены к разным женщинам). Таких, с природой да с любовью – пруд пруди. Пушкин сам очень точно понимал свои заслуги: «И буду долго тем любезен я народу…» Помните, чем?! (Ну, еще в Пушкине как бы в свернутом виде – все наши великие писатели, но потому-то он менее интересен, чем они: взрослый человек интереснее младенца) Нельзя без волнения это читать, нельзя не воскликнуть: как же ты прав!!! Равно и Лермонтов велик вовсе не «прозрачным привкусом неба во влажном стихе» (придет же такая штука в голову…) Бесспорно, у этих поэтов форма совершенна, часто очень красива, мастерски построена, читать приятно и т.п. Но если бы в этой форме не было их бунта, негодования, свободолюбия, тоски, «чувств добрых» и т.п. – грош цена самой красивой форме.

Впрочем, ведь в искусстве форма и содержание неразделимы, не? Гениальность – это и есть соединение совершенной формы с живым духом. Но главное – все же дух, если он есть, всегда блеснет красота – тот же Чернышеский как поэтичен в 4-м сне Веры!!! Эта часть «Что делать?» безумно красива… Нет, в самом деле, по отношению к Пушкину оценивать человека… Может, Чернышевский и недооценил его, да ведь и у меня к Пушкину есть идеологические счеты, за то же «Клеветникам России» - не похвалю за дрянную идею, хоть как красиво пиши. Поэт свободен, да ведь свободен и читатель принять или отвергнуть его. Свобода с двух сторон. Да, можно сказать, что плевал Пушкин на мое мнение о нем. А на ваше, думаете, не плевал? Тем не менее, писатель на то и писатель, чтобы читатели его обсуждали. 

Вообще никак. И вот меня озарило. Врубель поспособствовал - его "Демона" я тоже не понимала. Но художник однозначно указал, что не черта рисует, а душу. Мятущуюся душу человека, "не находящего ответа на свои сомнения ни на земле, ни на небе".

И даже так: его Демон - андрогин. Это мечта о целостности, о преодолении одного из самых болезненных разрывов в том числе. Лермонтов также однозначно указал, что не "ада дух ужасный", а "вечер ясный - ни день, ни ночь, ни тьма, ни свет". Кто же это? Да человек в его нынешнем состоянии, ясен пень!

Но Тамара, Демон и Тамара? Вот тут грустно. Очень грустно. Потому и гениальна поэма, что в ней сконцентрировано всё дрянное устройство мира сего. Демон - это одна сторона человека, бунтующая, мыслящая, беспощадно скептичная, а потому, ну разумеется, "мужественная". Человек разумный и мужчина - практически синонимы, как обычно. Тамара - ну понятно, да? Пассивная, пугливая, мыслить ей просто нечем, говорить нечего и незачем, зато офигительно чувствительная, в том числе мистически, любящая и жертвенная, а потому, ну конечно, "женственная". Автор трагически не верит в возможность соединения этих черт в человеке, не верит в возможность восстановления целостности. Вечное томление, а при порыве к соединению - катастрофа. Откуда и, правильно, невозможность любви Демона и Тамары. При этом сомнительна справедливость спихивания всей вины на "мужественную" сторону. Но исторически, эмпирически - это верно, мужчины губили женщин не просто чаще, а систематически и институционально, и нередко еще при этом "любя". Дальше - хуже.

Добившись взаимности, Демон губит Тамару и отчего-то вдруг становится очень похожим на "духа ада ужасного"! Раньше всё уговаривал, а теперь собственником себя возомнил: "она - моя!" Ну прям классика отношений!

Но дальше еще хуже. Рая оказывается достойной только эта, пассивная часть человека, потому что "страдала и любила". Главное - страдала!!! Вот оно: значит, "мужественное" остается безобразничать и практически властвовать здесь, но в рай его такого не пустят, "женственное" здесь помучается, такова уж доля, но зато потом - рай! "Они не созданы для мира, и мир был создан не для них" - очень красиво и вдохновляюще, пока в голову не врежется мысль: а Демон был "для мира" создан, что ли?!

И даже если отвлечься от гендера. Вообще получается, что активные, мыслящие, сомневающиеся люди "там" не нужны, нужны только покорные. Это не позиция Михаила Юрьевича. Это то, что он видел вокруг, что ему внушали с детства, что его мучило всю жизнь, во что он не хотел, но вынужден был верить. Это обреченность. Но автор не хотел ей покоряться, потому и считал поэму незаконченной. Эта убежденность в незаконченности, возможно, и открывает истинный ее смысл. Ничего не закончилось, Демону и Тамаре предстоит еще долгий путь.

Кстати, то же самое у Демона Врубеля - сперва он тоскует, потом осмеливается взлететь и - разбивается, прекрасно и ужасно одновременно! Врубель бесконечно переписывал лик Демона (боюсь, до нас дошел отнюдь не лучший вариант! упрямство, внутренняя несломленность - прекрасны, а вот злоба и ненависть - нет), никак не мог закончить картину - потому что "знал", подобно Лермонтову: она и не может быть закончена, Демон живой, это еще не конец!

Надо сказать, уж на что у меня претензии к Гете, но он "объективно" продвинулся в этой теме дальше - Фауст спасен, появилась вера, что и "там" нужны "такие"! Что Бог любит людей, которые "стремятся"! Зато Лермонтов абсолютно прав в том, что "вечно женственное" не спасает. Демон отвергает рай, где ему не позволено быть самим собой. Демон мучается несовершенством мира. Демон тоскует по любви. И потому мои симпатии на его стороне.

А что касаемо невозможности любви, о которой тоже сказано "Демоном", то в наше время выяснилось вот что. Не бездна между полами в ней виновата - ее выдумали люди, а на самом деле ее нет. Виновата попросту греховность человека, роковая врожденная его ущербность. Человека, не пола. Пол сам по себе не мешает, правда, ведь и среди однополых пар любовь - "редкий цветок".