blackmoon3712

Черт возьми, я завидую Спайку хотя бы в том, что он мог себе позволить и вот прям позволял говорить, хотя бы говорить, что вздумается, буквально что в голову взбредет.



Бегать собачкой за любимой женщиной - сколько угодно, но не "обходить с одной стороны, с другой стороны", как я своих близких... мне самой, кстати, подобная откровенность по вкусу бы не пришлась, я дофига ранимая (почему я от откровенности жду сплошных гадостей - это отдельный и очень интересный вопрос, культуральный, например, не зря уже появилось выражение "рашн фидбэк"...), и я правда очень ценю бережность и деликатность, и практикую, потому что правда считаю это ценностью, ну и по золотому правилу морали... но лядь, как же иногда хочется просто откровенно с кем-то поругаться, поцапаться, и без катастрофы, выпустить пар, а потом помириться, нанеся друг другу раны не серьезнее мелких царапинок... как же хочется... Но откровенность - это не только ругань, это проявление вообще всего спектра чувств. Это не только "ты несносна", но и "я тебя обожаю". Когда откровенность начинает сводиться к ругани - это именно что-то неладно, это котелок кипит, а крышку приварили, ну вот и разносит котелок к чертям собачьим.

А мне хочется какой-то асимметрии, несправедливости в отношениях в мою пользу, это правда. Это просто мне в детстве... да у меня и детства толком не было, не было вот этого "нормального" "потока в одну сторону", не наелась. Вот теперь ищу, как бы отыграть. Что я и ценила в одном мальчике - он до поры до времени позволял мне отыгрываться...

"Хочется покушать и поцарапаться", как резюмировала моя психологиня))

Не хватило фидбэка, ну так я и опоздала на 15 минут... если кто-то хлопает дверьми, топает на лестнице и гремит музыкой из вырываемых наушников, то это я бегу на терапию))

*

А, меня еще прикалывает в Спайке то, как быстро у него сменяются эмоции и настроение, скромное обаяние холериков, да)) Особенно с любимыми женщинами: мгновенное очеловечивание при появлении Друзиллы, или та моя любимая сцена, когда Баффи дралась с двумя демонами, и сперва Спайк злорадно ухмылялся, но тут же не выдержал и бросился на помощь, и всё это с непередаваемыми, прям-таки бесценными выражениями лица... да что с женщинами, взять эпизод, когда Райли воткнул в него пластиковый кол (добрые - они такие, ага), а через пару минут Спайк уже предлагает ему выпить.

У меня Н. примерно такая, вспыльчивая, но отходчивая, поэтому в том числе с ней легко. Я все же более "тяжелая", "загруженная", но знаете, выхожу из депрессии и понимаю - а не до такой степени. Сейчас и через меня эмоции стали пролетать быстрее, и так гораздо легче жить. Раньше я носила в себе дофига негатива и "переваривать" любую мелкую пакость могла сутками, а гадости покрупнее - так месяцами и даже годами. Теперь я могу просто "обложить козла матами" в своей голове, а то и вслух, если можно, а важным людям сказать, что я чувствую и думаю, и вот так гораздо легче дышится.

И есть любопытная закономерность, которую и в сериальчике можно проследить. Если ты хочешь быть хорошей "вообще", "для всех", если ты делишь свои чувства на правильные и неправильные, и последние к тому же себе запрещаешь - добро пожаловать в причудливый мир неврозов, где в конечном итоге не будешь счастлива ни ты, ни те, кто тебя любит, более того, на любящих вообще можно (внезапно) отрываться по полной программе. И ведь я сейчас поняла, что речь не только о Спайке. Баффи терроризирует Дон, которая от нее зависит, нередко игнорит кроткую Уиллоу, не вникает в ее проблемы, и я вот совсем не удивляюсь, что та временами "срывается" (правильно мой мч говорил, что как друг Баффи так себе), отталкивает сочувствие Тары - и это всегда, всегда идет рука об руку с самобичеванием, ноо, к примеру, вот перед Ксандром она на пузе ползает, когда он ее бичует, потому что как раз это совпадает с тем, как она относится к себе. Да и тот же Спайк заводит ее тогда, когда они ругаются, когда он к ней с лаской - она мгновенно холодеет и в ужасе убегает. "Ты наговорил мне гадостей и мы подрались? зашибись, вот тогда-то[1] и случится у нас первый секс, и это будет шикарно!



но как только ты станешь называть меня нежными словечками или там пытаться заботиться обо мне - сразу пошел вон!"


(не, ну в игровом-то плане сцена шикарная, одна из самых...)
Он притягивает ее только когда злится или играет в недоступность - тогда она может и сама за ним побежать. "Ты меня выгоняешь? в смысле?!"



- удивление, возмущение, оскорбленная невинность, но как только "хочешь остаться со мной?" - ее уже и след простыл...



(нет, это не то, о чем вы подумали, а жаль)) Она чувствует к нему что-то тогда, когда он причиняет ей боль, а хорошее отношение оставляет ее в холодном недоумении.



(не самый лучший пример, согласна, зато какой кадр, ракурс, а если вспомнить контекст, то и вовсе мимими (нравятся мне психопатия и скачки настроения, в кино уж точно, и это тоже что-то обо мне говорит) в жизни вполне достаточно, наверное, легкой игры, я все же адекватная))... с этой сценой снова что-то удивительное - по идее, меня должен скорее раздражать этот жест Спайка, до скрежета зубовного напоминающий Шелдона с этим его "ну-ну..." (Шелдона я терпеть не могу, чтоб вы знали), но конкретно у Спайка это получилось так... миленько))) конкретно его робость и неумение в социализацию меня умиляют, да. ну все равно - движение, взгляд, мимика...



где он и где Шелдон) "Зато я не причиняю тебе боль" - "Отлично, тогда я тебя бросаю! тогда я не могу тебя любить! но как только ты переспишь с моей "подругой" (причем это не будет изменой, я ж сама тебя бросила, да и она мне какая подруга, мы особо не общались, но для порядку повозмущаться, конечно, надо), я признаю, что у меня есть к тебе чувства! здорово, правда?" (Нет. И мне тебя прибить хочется, хотя (а может, и потому что) я как будто в зеркало гляжусь десятилетней давности... не совсем, не во всем, но сходства реально дофига.) Я же сейчас офигеваю от того, кого нам преподносят как положительную героиню и ролевую модель. Давайте честно: рядом с Баффи никто не счастлив. Она не может никого любить потому, что не любит себя. Не может быть тепло рядом с человеком, который сам загибается от холодной ненависти к себе. Причины, как всегда, есть, и сама Баффи практически не виновата, но я сейчас не буду копаться. (Разумеется, мне всё хочется свалить на Ангела, но всё по-любому не получится))

Совсем иное дело - Спайк. Позволяя себе чувствовать всё, любя себя и не стремясь быть хорошим для всех (он и после обретения "души" к этому не стремится, ну молодец же) - он очень много может дать тем, кого любит. (Он всегда был таким - как он смотрел[2] на Друзиллу, эх...)



И вот это как раз - ролевая модель для меня. Этим я восхищаюсь и такой быть хочу (и такой же любви к себе, а как иначе). Другое дело, что с ним тоже очень многое не в порядке - грубо говоря, здоровый человек в эти догонялки играть не будет. Но это "не в порядке" мне сейчас тоже разбирать неохота. Но я помню, да, я всегда помню, что догонялки привели его к смерти, может, даже не одной, ведь...



мораль моралью, она насущно необходима, чтобы тебя не жрали и не насиловали, но - он все-таки не только "плохое" потерял, ушел еще и какой-то огонек, какая-то неуловимая, но такая осязаемая и необходимая "искра"... и в этом сказалось "толстовство" авторов и неверие в красоту и притягательность "добра"... Да наверное, и не может быть у "добра" красоты и притягательности, недаром, ох недаром морализм всегда каким-то некрасивым и нехудожественным выходит, если автор захотел воплотить "идеал добра" - пиши пропало, никому и никогда это не удавалось так, чтобы зрители/читатели не плевались от привкуса и консистенции... картонки (с "идеалом зла" похожая, кстати, фигня, только привкус другой). Если не плюются, так там непременно либо трагедия, либо эффектное "зло" рядом фланирует. (В сущности, добра и зла не бывает по отдельности, они могут существовать только в паре.) Нужно что-то "третье", нужен выход за пределы "добра и зла", категорий, в сущности, посюсторонних и ограниченных... в них есть необходимость, но нет полноты. Поэтому для многих моих любимых красота или тот же эрос были тем самым "третьим", если не полнотой, то ее обещанием. Переоценивая события десятилетней давности я прихожу к тому же: да, я поступала аморально, но во имя того, важнее морали. Мне это было необходимо, чтоб "жить и дышать"[3]. Можно было по-честному? И даже нужно, но тогда я не могла...

*

(пишу Н.)

"Судя по ее постам, у человека депрессия в полный рост... вот только что еще один увидела и даже лезть не хочу...

Выспалась и хочу гулять, но поздновато...

И да, офигенно читать от человека, который тебе нужен: я никому не нужен((

Хотя нет, пошла пройтись, хотя К. недоволен. Ну а мне вот захотелось) чудесная погода, жаль тебя рядом нет)

Вечно я играю в догонялки с теми, в кого хоть немного влюблена, или кто в меня... Баффи-Спайк форевер)))

Иронично, правда, что Л. меня привлекла едва ли не тем, что казалась самой милой и безопасной в группе)))

В., кстати, тоже был не слишком эмоционально доступен...

Недавно ночью еще сидела и приплетала роман Толстого к сериальчику, было классно... на самом деле, я ЛН частенько поминала, ругая некоторые тенденции в Баффи))))"

*

А если так подумать, ведь то, что я люблю любовь к себе и очень ее желаю - это ведь в основе своей как раз очень здоровая штука!

*

Посмотрела сегодня клип "Ленинграда" про кабриолет и Летова, вспомнила еще "не Париж" и лабутены, и вот что имею сказать: там ведь вся правда о женщине в нашей культуре. У нас женщина может всё, вот буквально что угодно нечеловеческое и сверхчеловеческое: правдами и неправдами достать эти чертовы лабутены, влезть именно в эти джинсы, совмещать репродуктивный труд и спасение мира, явиться после пьянки вовремя, и, как от нее требуется, безупречно прекрасной ("заметь, она не опоздала и не убилась, что вообще-то хорошо ее характеризует!"), так что вроде никакая она не дура, а практически сверхчеловек, НО. Женщина может всё, НО только в пределах своего загончика, может всё, но только не выйти из загончика! Система хитра: потому-то женщина и должна внутри загончика упахиваться, совершать подвиги и проявлять чудеса изворотливости - пока она всем этим занята, ей не придет в голову из этого загончика выйти. А я давно поняла, что занятость - зло, а праздность - благо, праздность ведет к самопознанию, духовному обогащению и личностному росту как минимум, а еще без праздности невозможно творчество.

Силы-то есть, о, да если так подумать, большинству людей отмерено много сил, и мне было отмерено немало. Вопрос (и проблема) только в том, на что мы их тратим. Можно упахиваться в нелюбимом вузе, а можно в любимом, можно работать над хорошими отношениями, а можно и над безнадежными, можно годами сидеть на ненавистной работе, а можно подыскать приемлемую. Вот я сейчас понимаю, что у меня два приоритета: свободное время и психологический ресурс. В соответствии с этим можно жить не идеально, но достаточно хорошо.

Но на самопознание нужен ресурс, опять-таки, который культура как система власти у нас при малейшей возможности отнимает, и так было всегда. В сущности, если копнуть любую (настоящую) претензию к современной жизни, окажется, что это наследие архаики. Ну вот как я недавно сказала Л. - что за беда в цифровой эпохе, когда каждый может проверить информацию и копнуть глубже, когда большая часть знаний доступна? А беда именно в наследии архаики: в слепой вере любому письменному слову и любым авторитетам. А что современному человеку "некогда заморачиваться" - это тоже наследие архаики опять-таки, обществом ведь всегда проще управлять, если большая его часть не имеет возможности "заморочиться". А если все же "заморочиться" удается, в силу везения ли, "изначальной автономии", асоциальности - то могут открыться изумительные вещи: может оказаться, что на свидание можно прийти в джинсах по размеру и в кедах, что не обязательно не только упахиваться в быту, но и заводить детей, что можно послать мужа, жениха и черта лысого, что можно себя не продавать, что можно выглядеть не идеально. Я вот только начинаю понимать, как же мне жить можно, и это нелегко, это в каждом индивидуальном случае ой как не легко... увы, прав был Бердяев в том, что свобода не легка, но ведь слишком очевидно, что и несвобода не сплошной кайф, да вообще не кайф отнюдь. Очень хорошо, когда есть эта очевидность. И проглядывается выбор. И можно сравнить. Если в жизни все равно приходится совершать некоторые, а порой и немалые усилия, то не лучше ли, чтобы это в конечном счете работало на меня, на мои истинные потребности и интересы, да хотя бы и на заскоки, но на мои?

Писала, и еще раз повторю: та же фигня происходит с Баффи - может всё, но в пределах своего загона, всё, но не для себя (и даже не для любящих ее, что капец логично, а что она постоянно кого-то спасает - так для этого не обязательно любить, вот еще постыдная тайна этого мира: для того, чтобы спасать, любить не обязательно - вплоть до того, что нередко спасают одни, а любят совсем другие... и, повторю сказанное мною Н.: рядом с подвигом не бывает тепло, тепло только там, где есть избыток, и подвиг, если он даже есть, не ради долга, а от избытка...) Из главных рамочек жгс Баффи все же не выдернули, а напротив, с каждым сезоном всё глубже ее туда запихивали, а посему этот персонаж не может быть признан "фемгодным".

*

А после этого, уж заодно, К. показал мне клип того же "Ленинграда" про Иисуса, который якобы не понравился рпц (звучит двусмысленно, и прекрасно, так и оставим). Сам-то клип такой себе, но пару важных тенденций отражает: 1. для культуры образ Христа как такового до сих пор притягателен, загугли картинки - и примерно десятой выскочит образ Его на радужном фоне, например, что не может не радовать - нет, никакие церкви Его не приватизировали, да и церквей дофига.



2. Христа почти всегда изображают очень красивым, притягательным, каким Он был для женщин, да нередко и для мужчин святых-мистиков. И это, пожалуй, самый любимый и для меня мужской типаж, а что не совсем мужской - поэтому и самый любимый, все же пол - такое же ограничение человека, как и прочие характеристики, говорила и повторю: изображение Христа как андрогина - одна из сильнейших и правдивейших интуиций в культуре, если Он слишком мужчина - это уже не Он.

"Слова - орудие мира сего, - говорил Серафим, - молчание же есть таинство будущего века".

Да неужели?! То есть в топку четвертое Евангелие?

"И Россия молчит. Что сейчас в России говорит, даже кричит - это демоны России."

Так они и раньше. Только облики разные. А святых своих не узнали…

"Богоматерь на земле была воплощением чистейшей божественной Сущности, называемой Девой Софией, Премудростью Божией."

Нет же. София - не дева. София – Христос.

Бердяев и то лучше понимал, что это андрогин (не гермафродит), именно отрицающий бинарность.

"Чистая, свободная от самости, мудрая душа - не есть ли она идеал будущего?"

От самости? Это как?) Свобода от самости = небытие. Почему прямо об этом говорил только Шестов?

"Слово "Символ" означает "совпадение", совпадение духовной реальности с физической."

Это правда. Но не в применении к данному случаю, к Дивееву, мельнице, нет.

"Дивеевская мельница управляется Премудростью Божьей. Серафим поставил ее в русских лесах как образ будущей миссии славянства, о которой Знающий нашей эпохи сказал, что ее задача - подчинить телесное воспроизведение поколений действию божественных ? космических ?? законов ???."

Смешение божественного с космическим – уже грубая ошибка. Космос пал, как и человек. В человеке больше божественного осталось, чем в нем. Вот и воспроизводиться надо по-человечески, например.

Как же Маргарита слепа...

"Когда во время крестного хода белые свитки холста волнами неслись по воздуху над головами толпы ко гробу святого, я думала о руках, ткавших их темными вечерами в избах по всей России в дар святому - образ Души России, ткущей облачение Духу."

О нет, это иной образ. Это раб служит господину, а зачем, почему... Это Дух должен одухотворять Душу, спускаться к ней. А не Душа с Телом куски от себя отрывать, нет.

(Маргарита Сабашникова, очевидно, Хождение по водам)

*

"Тогда мы еще не могли даже отдаленно предвидеть, как быстро будут развиваться процессы омертвления, превращения людей в роботов. Эти силы, механизирующие и в то же время анимализирующие человека, грозят уничтожить истинный человеческий образ."

Господи, да этот образ всегда был только в элите, и то в лучшем случае, опомнитесь уже…

*

"Мы спросили Рудольфа Штейнера - чьим именем нам назвать Московскую группу, и думали, что она будет названа именем Владимира Соловьева или какого-либо другого крупного мистика. И были удивлены, даже неприятно поражены, услышав имя Михаила Ломоносова."

АААААА))))

Ломоносов отстаивал идею, что религия и наука - сестры, дочери одного Творца, и видеть в них противоречия - значит клеветать на их общего Отца.

Я поняла логику Штайнера... черт возьми, он лучше русских относился к их культуре, лучше ее понимал и ценил.

Петр Великий увидел на Западе и принес в Россию только технику; он был как будто одержим духом, отвергающим Дух.

Воот.

Ломоносов ... выводил русскую культуру из плена ее восточно-мечтательной и чисто душевной мистики навстречу той европейской культуре которая связана с европейской духовностью. И вместе с тем, верный существу души русского народа и ее Хранителю, он в сотворенном искал Творца, в мировом творении искал заложенное в нем Слово, ставшее плотью в Сыне Человеческом.

*

...мы были полны тогда чистейшего воодушевления. И если позднее наше душевное состояние иногда и омрачалось, то это происходило потому, что каждый из нас привносил с собой извне мертвые мысли и сомнения, иллюзорные чувства, слабость боли или переоценивал свою собственную личность.

Всегда всё сваливают на отдельных людей – это вы плохие, а не организация, вот она непогрешима))

*

(Штайнер) обратился к маленькой черненькой девушке из Австрии и сказал ей: "Вам надо на несколько дней оставить работу, Вы слишком переутомились". Она послушалась очень неохотно."

!!!!!! И Маргарите не приходит в голову сопоставить этот случай и надорвавшуюся «небесную невесту» Серафима! Не в этом ли разница между «духовной любовью» и обыкновенным, но таким необходимым гуманизмом?!

(Маргарита Сабашникова, очевидно, Чудесный улов. Я таки ехидно напомню, что Иисус никогда не забывал, что людям надо есть, пить, отдыхать и так далее. Большинство Его чудес, если не все, направлены именно на насущное. Не презирал Он земного и не требовал "отучиться от эгоистической привычки есть".)

*

"Формы нашего Здания, - сказал он, - не взяты у природы, хотя многие, конечно, будут искать здесь сходства с природой. У природы художник может учиться тому, как она творит свои формы; но он не должен останавливаться на ступени ученика, он должен научиться черпать из тех же источников, откуда природа черпает свое творчество".

Хорошо...

*

"Число работников на стройке росло. Люди приезжали из всех стран. Также и из Москвы один за другим появлялись друзья. Пестрое общество, бродившее тогда по улицам Дорнаха и Арлесхейма, совсем не походило на местных добропорядочных обывателей. Оно было в буквальном смысле пестрым..."

Пестрота – это прекрасно)

*

"Осенью я получила через Швецию письмо от моей матери, написанное ею в первые дни войны. Оно было полно патриотического воодушевления: "Не верь лживой немецкой пропаганде, эта война - священная война. Наш народ - народ-Христоносец; сражаясь с Германией, он сражается с Антихристом. Мы, все русские, от высших классов до глубочайших народных низов, стоим как один за наше святое дело".

Ооо...

"Когда я рассказала Рудольфу Штейнеру о содержании этого письма, он спросил, говорит ли моя мать по-немецки и знакома ли она с немецкой культурой. Мне пришлось ответить, что немецким языком она владеет в совершенстве и воспитана на немецкой литературе. Это письмо, действительно, было иллюстрацией слов Рудольфа Штейнера об отношении разных народов к войне. "Для итальянцев, - сказал он, - всякий другой - чужак, для француза - варвар, для немца - враг, для англичанина - конкурент. Но для русского враг - это еретик. Война есть нечто противоречащее натуре русского и, желая по политическим причинам вовлечь русского в войну, надо превратить ее в войну священную".

Ну это он нам польстил, всё гораздо грубее и проще. Да ведь и всякой войне стремятся придать квазисакральный статус, рационально ее обосновать невозможно.

*

"От антропософии Макс брал прежде всего то, что ему было само по себе близко."

Да так и надо.

"Так, например, упражнения, составляющие антропософскую практику, он действительно выполнял в практике самой жизни. Он удивительно умел подходить к людям, ничем не затрагивая свободы другого, никого не осуждая."

Оо. Ну он молодец, да.

"Во время войны он был призван; он поехал в Россию, но с твердым решением отказаться от военной службы. "Пусть лучше убьют меня, чем убью я", - говорил он."

Уважаю.

(портрет кисти Маргариты)

(из примечаний) "...подает в Военное министерство следующее заявление (приводится с сохранением авторской орфографии и пунктуации):

Я слишком много мыслил, чтобы унизиться до действия. Граф Ф. А. Вилье де Лиль-Адан"

АААААА!!! Он в заявлении еще эпиграф поставил, и какой!! Я его обожаю!)))

Сам же текст удивительно красив, благороден, строен, мудр, хотя и немного наивен местами. По большей части - прекрасный текст.

*

"В 1916 году Андрей Белый был призван. Перед его отъездом я написала двойной портрет его и его жены - так, как они нередко, рука в руке, подобно фигурам на египетских гробницах, слушали лекцию. Через несколько дней после его отъезда Рудольф Штейнер увидел картину у меня в мастерской и сказал: "Как жаль, что он уехал; он как раз был на пути к тому, чтобы до некоторой степени обрести равновесие". "Но ведь, - возразила я, - он так связан с Россией; разве не должен он в это критическое время быть вместе со своим народом? Он сможет и там вести антропософскую работу". - "В России нельзя будет работать, в России будет только хаос и чистилищное пламя. Там понадобятся еще, может быть, только инженеры".

И ведь он оказался прав… И как!! Только пламя отнюдь не чистилищное. Огонь не очищает, он коптит.

*

"Установка Рудольфа Штейнера, что Здание существует также и для того, чтобы люди могли учиться на работе, меня не убеждала. Тогда для меня главное было - само произведение, а не работа над ним. Сделанное было для меня важнее делания. Только много позднее мне открылось, что путь и цель - одно. И лишь из этого сознания может родиться мужество и доверие к творчеству, питаемому новыми импульсами. Ни одна эпоха не требовала от людей столько мужества, как наша. Прежде люди опирались на традиции. Мы находимся в нулевой точке и должны сами брать на себя инициативу. И Знающий указывает нам путь к собственной инспирации, собственной интуиции."

Это мне тоже очень близко.

(Маргарита Сабашникова, очевидно, Буря на озере Галилейском)

*

"Весной я получила через Швецию письмо от отца: "У нас чудеса! В один миг русский народ отказался от водки. В один миг исчезло самодержавие. Россия свободна! Люди на улицах, как братья, обнимаются и целуются, как на Пасхе. Поздравляют друг друга с великой, бескровной Русской Революцией!"

Эх, если бы... Вот что Маргарита увидела своими глазами:

"Бледными и измученными выглядели люди в лохмотьях, стоявшие на улицах в длинных "хвостах" у магазинов. Ожесточение, даже ненависть на лицах. Таких злых лиц я никогда не видела в России - как будто все, кто, униженные и угнетенные, прежде теснились в подвалах, теперь вышли на свет."

А ведь так и есть…

"В подворотнях стояли кучки простого люда, щелкающего семечки. ... Целые кучи шелухи лежали у всех ворот, улицы не подметались: ведь была провозглашена свобода!"

Почему же ее поняли так, а не иначе?)

"Начиная с Февральской революции и еще некоторое время после захвата власти большевиками в октябре - пока коммунистическое правительство было отвлечено другими заботами, - в России существовала свобода мысли, свобода слова. Бедная Россия! Родина народа, который, как никто другой, нуждается в свободе для выполнения своей миссии, для самого своего существования, для которого свобода - не абстрактное понятие, не отвлеченный идеал, но самый воздух жизни!"

Если бы! Если бы это действительно было так, у нас была бы совсем другая история.

*

"Художники, справедливо отвергавшие натурализм, но не нашедшие пути к высшим духовным реальностям, отходя от природы, которая до известной степени все же является отпечатком божественных прообразов, неизбежно попадают в область подприродного, демонического бытия, ту область, откуда выходят также создания современной разрушительной техники. Духовность прежних времен черпала свое содержание из непосредственного созерцания и переживания Божественного. И этой Божественностью она могла бороться и побеждать действие демонических сил."

Да неужели. А смотришь так иногда на иное произведение фра Беато Анжелико, и приходит на ум вот это "добрый, добрый, а мог бы и бритвой по глазам!"

(Фра Беато Анжелико, Казнь Космы и Дамиана)

Духовненько так.

*

"В большой рабочей аудитории Андрей Белый выступал против контрреволюции. Но настоящая контрреволюция, говорил он, та, что как пережиток буржуазного образа мыслей стремится утвердить материалистические взгляды - теперь, после того, как совершился великий переворот! И он говорил о работах Рудольфа Штейнера, взрывающих границы познания и указывающих новые пути к духу. Лекция вызвала такое воодушевление, что слушатели подняли его на руки и хотели по старому обычаю "качать". Удивительно, что его вовсе не легкий язык встречал такой отклик у рабочей аудитории. Высшего смысла жизни искали души, вот о чем они хотели узнать."

Бердяев тоже об этом писал. Вот как ни странно. И всё, всё было зарублено на корню((

*

Мне было приказано конспекты лекций по истории искусства представлять в "ячейку" для утверждения. То, что они не понимали, они высмеивали. "Ваши лекторы - буржуи, они не могут понять наших идей, не умеют выводить явления искусства из классовой борьбы. Товарищ X. - умеет. Перед каждым периодом истории он будет давать основополагающую марксистскую лекцию в свете экономического материализма. Ваши лекторы должны только давать иллюстративный материал и пусть остерегаются примешивать собственные идеи. Вот программа - ее вы должны держаться". Так мало-помалу нам стало невозможно работать.

И это несколько раз повторяется. И это едва ли не самое жуткое после октябрьского переворота.

*

В день празднования годовщины Октябрьской революции Андрей Белый зашел за мной и мы пошли бродить по Москве. ... Не только все дома были украшены красной материей - хотя население ходило в лохмотьях, не только висели повсюду гигантские плакаты известных художников в футуристическом стиле, но и сами дома, целыми улицами, были пестро расписаны.

См. "Двенадцать" Блока, про громадный лоскут и каждый раздет, разут)) Ну и вообще описание этого празднования очень интересно.

"Человек! Еще ты болен,
Но восстанешь исцелен!
Знай: твой долгий грех замолен,
Давний грех твой искуплен.

Есть лишь Бог — и ты: вас двое.
Создан ты один Творцом.
Все небесное, земное —
Ты пред Божиим лицом.

Ведай в сердце благодарном:
Бог не хочет, чтоб навек
Пребывал в смиренье тварном
Богозданный человек.

Отчий Сын Единородный,
Утверди могилой связь,
И в Твою мой дух свободный
Облечется Ипостась."

(Вячеслав Иванов, сборник "Человек")

"В эти дни художник начал странную картину. Под выступом нависших скал, во влажной тени, среди зреющих трав, в тиши бездыханного полдня, полного большею тайною, чем самая глухая полночь, бог, венчанный гроздьями, длинноволосый, женоподобный, с бледным и томным лицом, с пятнистою шкурою лани на чреслах, с тирсом в руке, сидел, закинув ногу на ногу, и как будто прислушивался, наклонив голову, весь -- любопытство, весь -- ожидание, с неизъяснимою улыбкою указывая пальцем туда, откуда доносился звук, -- может быть, песня менад, или гул отдаленного грома, или голос великого Пана, оглушающий крик, от которого все живое бежит в сверхъестественном ужасе.

В трагедии Вакх, самый юный из богов Олимпа, сын Громовержца и Семелы, является людям в образе женоподобного, обольстительно прекрасного отрока, пришельца из Индии. Царь Фив, Пентей, велит схватить его, дабы предать казни за то, что под видом новой вакхической мудрости проповедует он людям варварские таинства, безумие кровавых и сладострастных жертв.

"О, чужеземец, -- говорит с насмешкою Пентей неузнанному богу,-- ты прекрасен и обладаешь всем, что нужно для соблазна женщин: твои длинные волосы падают по щекам твоим, полные негою; ты прячешься от солнца, как девушка, и сохраняешь в тени белизну лица твоего, дабы пленять Афродиту".

Хор Вакханок, наперекор нечестивому царю, прославляет Вакха -- "самого страшного и милосердного из богов, дающего смертным в опьянении радость совершенную".

На тех же листах, рядом со стихами Еврипида, сделаны были рукой Джованни Бельтраффио выписки из Священного Писания. Из Песни Песней: "Пейте и опьянимся, возлюбленные". Из Евангелия:

"Я уже не буду пить от плода виноградного до того дня, когда буду пить новое вино в царствии Божием.

Я семь истинная виноградная лоза, а Отец Мой -- виноградарь.

Кровь Моя истинно есть питие. Пиющий Мою кровь имеет жизнь вечную. Кто жаждет, иди ко Мне и пей".

Тоже обожаю эту картину...

"Оставив неоконченным Вакха, Леонардо начал другую картину, еще более странную -- Иоанна Предтечу.

Глубина картины напоминала мрак той Пещеры, возбуждавшей страх и любопытство, о которой некогда рассказывал он моне Лизе Джоконде. Но мрак этот, казавшийся сперва непроницаемым, -- по мере того, как взор погружался в него, делался прозрачным, так что самые черные тени, сохраняя всю свою тайну, сливались с самым белым светом, скользили и таяли в нем, как дым, звуки дальней музыки. И за тенью, за светом являлось то, что не свет и не тень, а как бы "светлая тень" или темный свет", по выражению Леонардо.



И, подобно чуду, действительнее всего, что есть, подобно призраку, но живее самой жизни, выступало из этого светлого мрака лицо и голое тело женоподобного отрока, обольстительно Прекрасного, напоминавшего слова Пентея... Но, если это был Вакх, то почему же вместо небриды, пятнистой шкуры лани, чресла его облекала одежда верблюжьего волоса? Почему, вместо тирса вакхических оргии, держал он в руке своей крест из тростника пустыни, прообраз Креста на Голгофе, и, склоняя голову, точно прислушиваясь, весь -- ожидание, весь -- любопытство, указывал одной рукой на Крест, с не то печальной, не то насмешливой улыбкой, другой -- на себя, как будто говорил: "Идет за мной сильнейший меня, у Которого я недостоин, наклонившись, развязать ремень обуви Его".

О даа...

***

В своей трилогии "Христос и Антихрист" Дмитрий Сергеевич передает "проклятый вопрос" по эстафете от греков к итальянцам и от итальянцев, внезапно, русским.

(вот, кстати, идеальная иллюстрация "вопроса" - гениальное произведение неизвестного (да как так-то?!) византийца 6-7 века. это не единственное изображение асимметричного лика Христова, но ТАКОЕ - точно единственное)

И хотя последний роман, "Петр и Алексей" - наименее цепляющий, и хотя на деле вопрос этот решали русские именно при жизни самого автора, а уж никак не при Петре... всё равно прекрасен в конце "Леонардо да Винчи" образ иконописца Евтихия, того самого потенциального русского европейца, которого как будто благословляет Леонардо и передает свою "тайну", не как "тайное учение", но именно как "примите Духа"... Господи, как это прекрасно!

Как это мне близко: «Силы и разумения испрашивал он (Евтихий) у Бога, дабы, не заблудившись от веры… но и не отвергая без разбору всего чужеданного… очистить пшеницу от плевел, доброе от злого, найти «истинный путь» и «образ любомудрия». И сколь ни казалось ему это дело трудным, даже страшным, тайный голос говорил, что оно свято и что Господь не оставит его Своею помощью.»

Вот про таких наших читать гордо. А про Копыл всяких – стыдно. Ведь это же сплошное "АААААА!!":

"В Европии... люди живут величавые, гордые, обманчивые и храбрые во бранях, к похотям же телесным и ко всяким сластям слабые; все творят по своей воле; к учению искательны, к мудростям и всяким наукам тщательны; от благочестия же заблудились и, по наущению дьявольскому в различные ереси рассеялись, так что ныне во всей вселенной одна лишь русская земля в благочестии стоит неподвижно и, хотя к наукам словесным не очень прилежит, в высокоумных мудроплетениях софистических не изощряется, зато здравую веру содержит неблазненно. Люди же в ней сановиты, брадаты и платьем пристойным одеяны; Божий церкви святым именем украшаются; и подобной той земле и благолепнее во всей Европии не обретается".

Ничего не напоминает?))

Но Федька, надо сказать, тоже молодец:

"где таковое указание нашли, будто бы единым обличием, смугло и темновидно святых иконы писать подобает? Весь ли род человеческий в однообличие создан? Все ли святые скорбны и тощи бывали? Кто не посмеется такому юродству, будто бы темноту более света чтить достоит? Мрак и очадение на единого дьявола возложил Господь, а сынам Своим, не только праведным, но и грешным, обещал светоподание: "яко снег, убелю вас и яко ярину, очищу"... И у пророка сказано: "Господь воцарился, в лепоту облекся".

- По преданию святых отцов, -- начал было снова Илья Потапыч с важностью,-- что у Бога свято, то и лепо...

- А что лепо, то и свято,- подхватил Федька, -- о, дядюшка, все едино.

-- Нет, не едино,-- рассердился, наконец, старик.-- Есть лепота и от дьявола!"

...

"Отложил в сторону "Подлинник" и взял другую книгу, старую Псалтырь, писанную в Угличе в 1485 году. По ней учился он грамоте и тогда уже любовался простодушными заставными картинками, объяснявшими псалмы.

Случилось так, что, с самого отъезда из Москвы, книга эта не попадалась ему на глаза. Теперь, после множества виденных им во дворцах и музеях Венеции, Рима, Флоренции, древних изваяний, эти с младенчества знакомые образы получили для него внезапный новый смысл: он понял, что голубой человек с наклоненной чашей, из которой льется вода -- к стиху Псалтыри: "как желает олень на источники водные, так желает душа моя к тебе, Боже",-есть бог речной; женщина, лежащая на земле среди злаков,-- Церера, богиня земли; юноша в царском венце на колеснице, запряженной красными конями,-Аполлон; бородатый старик на зеленом чудовище с голою женщиною -- к псалму: "благословите источники моря и реки", -- Нептун с Нереидою.

Каким чудом, после каких скитаний и превращений, изгнанные боги Олимпа, через древнего русского мастера, из еще более древнего византийского подлинника, дошли до города Углича?

Обезображенные рукою художника-варвара, казались они неуклюжими, робкими, словно стыдящимися наготы своей, среди суровых пророков и схимников -- полузамерзшими, как будто голые тела их окоченели от холода гиперборейской ночи. А между тем, кое-где, в изгибе локтя, в повороте шеи, в округлости бедра, мерцал последний отблеск вечной прелести.

(Пюви де Шаванн, "Священная роща". Да, не средневековая рукопись, но тут тоже чувствуется эта неловкость, как будто античные боги и духи оказались в том же моем любимом Павловском парке и чувствуют себя... слегка непривычно) но даже парк порой кажется храмом, особенно если рядом правильный человек) когда мы гуляли там с Н., было полнейшее ощущение храма, особенно на 12 дорожках...



рисунок мой, еще со школьных времен, это с 12 дорожек муза комедии Талия, я хотела нарисовать всех, но пока только она))

И страх, и удивление чувствовал Евтихий, узнавая в этих с детства привычных и любезных, казавшихся ему святыми, картинках Углицкой Псалтыри соблазнительную эллинскую нечисть.

"Так ли, полно? Все ли лгано, все ли проклято? Как же в старых русских церквах, рядом со святыми угодниками, изображены языческие мудрецы, поэты и сибиллы, которые отчасти пророчествовали о Рождестве Христовом и, хотя неверные, сказано в "Подлиннике", но чистого ради жития, коснулися Духа Святого". Великая отрада чуялась Евтихию в этом слове о почти христианской святости языческих пророков.

Он встал и взял с полки дощечку с начатым рисунком, небольшую икону собственной работы -- "Всякое дыхание да хвалит Господа"...

В небесах на престоле -- Вседержитель; у ног Его, в семи небесных сферах -- солнце, луна, звезды, с надписью: "хвалите Господа, небеса небес, хвалите, солнце и луна, хвалите, все звезды и свет"; ниже - летящие птицы; "дух бурен", град, снег, деревья, горы, огонь, выходящий из земли; различные звери, гады; бездна в виде пещеры, -- с надписью: "хвалите, все деревья плодоносные и все кедры, все звери и все холмы, хвалите Господа". По обеим сторонам -- лики ангелов, преподобные, цари, судьи, толпы человеческие: "хвалите Его, все ангелы, хвалите, сыны Израилевы, все племена и народы земные". Принявшись за работу и не умея иначе выразить чувство, которое переполняло душу его, Евтихий прибавил уже от себя к этим обычным ликам - псоглавого мученика Христофора и бога-зверя Кентавра.

(Гюстав Моро мой любимый. Не хочу сюда ставить икону, хотя найти такой тип легко, но они все такие неживые...)

Он знал, что нарушает предание "Подлинника"; но сомнения и соблазна не было в душе его: ему казалось, это рука невидимая водит рукой его. Вместе с небом и преисподнею, огнем и духом дурным, холмами и деревьями, зверями и гадами, людьми и силами бесплотными, псоглавым Христофором и во Христа обращенным Кентавром, душа его пела единую песнь: "Всякое дыхание да хвалит Господа".

***

Андрогинность Иоанна Крестителя, как и многих персонажей Леонардо – бесспорна. И это хорошо!

" -- Может быть, Андрогин? -- заметил поэт, и когда король, не отличавшийся ученостью, спросил, что значит это слово, Сен-Желе напомнил ему древнюю басню Платона о двуполых существах, муже-женщинах, более совершенных и прекрасных, чем люди, -- детях Солнца и Земли, соединивших оба начала, мужское и женское, столь сильных и гордых, что, подобно Титанам, задумали они воевать на богов и низвергнуть их с Олимпа. Зевс, усмиряя, но не желая истребить до конца мятежников, дабы не лишиться молитв и жертвоприношений, рассек их пополам своею молнией, "как поселянки, сказано у Платона, режут ниткою или волосом яйца для соления впрок". С той поры обе половины, мужчины и женщины, тоскуя, стремятся друг к другу, с желанием неутолимым, которое есть любовь, напоминающая людям первобытное равенство полов.

-- Может быть, -- заключил поэт,-- мэтр Леонар, в этом создании мечты своей, пытался воскресить то, чего уже нет в природе: хотел соединить разъединенные богами начала, мужское и женское.

-- Разреши, учитель, наши сомнения,-- обратился он к Леонардо, -- кто это, Вакх или Андрогин?

-- Ни тот, ни другой, ваше величество,-- молвил Леонардо, краснея, как виноватый. -- Это Иоанн Предтеча.

-- Предтеча? Не может быть! Что ты говоришь, помилуй?..

Но, вглядевшись пристально, заметил в темной глубине картины тонкий тростниковый крест и в недоумении покачал головой.

Эта смесь священного и греховного казалась ему кощунственной и в то же время нравилась."

Вот я писала, что Достоевский не знал женщины как личности, не подходил к ней близко (это и другие писали). Ну вот Толстой подошел очень близко, сказал во многом правду[1] – и мне ничуть не легче от его «раскрытий». Мне неприятно. Тех же Анну, Кити, тем боле Долли (о прочих и говорить не стоит) – с большой натяжкой можно назвать личностями. Не сказать, что личность так уж раскрыта и у мужчин, кроме Левина, конечно, но определенно больше[2]… Как по мне, личность создают: искания, сомнения, борьба, самобытные мысли и пр. Хотя меня и отталкивают его законнические тенденции, но он хотя бы чего-то ищет. А женщины – хоть плачь над ними. Слабоволие, неразвитость, излишняя чувствительность, истеричность…[3] Как они могут прямо сказать, чего хотят, если даже сами этого не знают?[4]

Женщина – стихия. Достоевский показал это снаружи,[5] Толстой – изнутри. И это хуже. Еще жутче, что Достоевский всегда как бы исключения берет, а Толстой – правила. Т.е. "все они такие". Мрак.

А.Я. Головин, "Цыганка. Портрет артистки А.Г. Коонен" (русский модерн, ммм...) Для меня Анна Каренина была приблизительно такой...

Достоевский знал и описывал женщину как стихию и индивидуальность, так вот с Толстым та же фигня, по сути разница лишь в темпераменте писателей, личности в женщине они не видели оба. Но Достоевский… мне кажется, он больше видел в женщине человека. Ну так, проблесками. Он вообще в людях как-то больше личностного видел, божественного. Настасью Филипповну, Грушеньку – он не осуждает. А Толстой совершенно отвратителен мне тем, что под видом реализма и «диалектики души» творит над женщиной суд, как будто даже - Божий. И убеждает читателя – она сама виновата, она нагрешила, она не следовала своему предназначению, она хотела невозможного… Ну, а если следовала – молодец, конечно, живи в своем бабьем загоне, только, как бы это сказать не слишком грубо – ты не человек, ты самка. Или растерзай свое тело и утопи душу в родовой стихии, или марш под поезд) Вот это в нем совершенно невыносимо. Но и понятно это становится не сразу) Толстой, в отличие от Достоевского – слишком правдоподобен, и это сбивает с толку. Вы меня простите, но как раз лжи и нужно правдоподобие.

Читать неприятно не только из-за женских персонажей, но и из-за некоторых установок Толстого, с которыми я в корне не согласна, а еще из-за большой правдивости и жизненности романа – жизнь всегда большей частью отвратительна. Из-за правдоподобия))

Слушай после этого маму – урок от русской литературы) (Не помню, про что.)

На каждой странице можно написать: как всё запущено. Сеть предрассудков, глупых правил и лжи. Эта сеть парализует саму совесть человеческую – люди стыдятся того, чего не стоит стыдиться, и наоборот. Честности – ноль. Представления о добре и зле крайне спутаны, потому что всё «выброшено на поверхность», никто не видит, не знает сути и глубины реальных отношений. Постоянно вспоминаю про объективацию Бердяева – 100% правда. И «сеть» св. Афанасия, сеть греха и лжи… А то, что преступны не отношения Анны и Вронского, а брак Анны и Каренина, это тоже 100%. Бердяев утверждал это решительно – и я ему за это благодарна!

Отношения Анны и Вронского, конечно, имеют в себе порок, как и все человеческие отношения. В данном случае это – их неспособность преодолеть пропасть между «мужчиной» и «женщиной» (замкнутость, неспособность выйти за пределы себя), и, как и у всех, большая привязка к внешнему. Тут, конечно, и бесправие женщины виновато, тут всё вместе. Я всё думаю – неужели бы Анна успокоилась, повенчавшись с Вронским? Неужели так мало надо? Неужели не ценится нечто более реальное? Ну… по тем временам это была какая-никакая гарантия, не любви, конечно, но того, что к отношениям привязано, а этого было слишком много… у Анны не было чувства защищенности… Почему она его ревновала? Разве венчание – гарантия? Разве она не была знакома с Долли? Ну… у Долли был хотя бы надежный статус. Анна же не виновата в том, что ее статус зависел от состояния в браке, тут она ничего не могла изменить… Так что теперь я и тут Анну понимаю – у нее не было возможностей современной женщины, за что ее осуждать-то… чему удивляться? Так что ее трагедия углубляется еще больше… как и моя неприязнь к Толстому))

И всё же, несмотря на всю свою правдивость и наблюдательность, даже проникновение в жизнь женщины. Толстой не увидел в ней главного – потенции перерасти свое состояние.[6] Он думал, что женщина пытается эмансипироваться, образовываться только из-за «женских» реальных и возможных неудач. Но это ведь неправда, вернее, не вся правда. Такое было, но не у всех. Это не выход – оставаться неполноценным существом и уповать на доброту и совесть мужчин, кстати, тоже неполноценных. Это не выход – искусственное «дополнение» и «компромисс» мужчины и женщины в семье. Брак Левиных – грустное зрелище. Это совсем не то.

Не зря процесс андрогинизации (иначе, преодоление гендера) начался именно с притязания женщин на мужские права и обязанности – они же явно почетней. Сейчас то, что женщина реализуется в профессии – обычное и бесспорное дело. Если бы… да еще вторую смену вспомнить… Не, никто не спорит, если она также занимается бытом и не обижает мужчину, зарабатывая побольше и занимая должность повыше… А так всё хорошо!))) Даже до православных наконец дошло. И как поздно! Когда не понимать стало уже смешно!

Читаю и убеждаюсь: для любви – честной, настоящей – нужна сильная воля. Нужно очень многое пережить, перетерпеть, но главное – никогда не врать, не скрывать. Правда, по себе знаю – нужно очень много сил.[7]

А Анна и Вронский этого не понимали, не умели работать для любви, считали ее за нечто данное.[8] Дальше внутренняя мизогиния, спасибо великой русской литературе – вот чему она учит, вот чем прошивает мозг даже тогда, когда «сама думаешь» над книгой. У меня нет сил всё это комментировать, просто полюбуйтесь. Нет, вернее – спасибо социуму, который дает тебе именно такую призму, даже если ты действительно «не такая, как все». Анна была слишком женщиной[9]. Очень мало воли, логики, честности, силы. Очень мало. Она слишком много требовала.[10] Она вроде даже больше виновата в том, что отношения не клеились, но по тем временам обвинять ее, конечно, нелепо. Именно, следует спросить: а почему она такая? Из самого романа ясно, почему. Женщинам было натолковано, что они слабы, что им все обязаны… А где слабость, там и рабство. Бесплатного ничего не бывает. Я очень хорошо знаю ее чувства – безумную ревность, подозрительность, одиночество, панический страх потерять любовь. Это очень страшно. Но это можно преодолеть, я же преодолела.[11] А у нее не было воли.[12] Да и Вронский не понимал ее, потому и не мог помочь.[13] И кстати, кто ей сказал, что в любви есть гарантии?[14]

Еще Толстой замечательно показал, как люди могут себя обманывать, как могут заглушать и извращать самую совесть («христианка» графиня Лидия), как могут творить зло, искренне считая это святым делом. Это самое страшное, эдак совесть никогда не проснется.

А Каренин? Его «прощение» - с высоты сознания своей святости. Это – гордыня. А Христос учил, что прощать надо не с несуществующей высоты, а потому, что и ты грешен. Все со всеми связаны. Ясное дело, что если брак не сложился, виноваты оба. И это при равноправии и добровольности еще, которых там не было.

Да и не брак это был изначально.[15] Этот Каренин робот какой-то. Боится жизни, правды, чувства даже в самом себе. «Ах, я прощаю»… Да ты подумай прежде, не надо ли тебе прощения просить. Как можно жить без любви? Ну вот так как-то…

Кстати, Толстого я зауважала с первой же с первой же страницы, с описания Облонских. Какая дикая правда жизни! Вот вам, любуйтесь! Я Толстого и уважаю в основном за правдивость и наблюдательность.[16]

Любопытно, что в итоге Толстой ставит отношения Анны и Вронского даже ниже, чем отношения Облонских. Не любопытно, а характерно и ожидаемо… Хотя у них совсем глупо и противно. Хотя бы и… вот зачем Долли спала с мужем, зная про его бесчисленные похождения? Не понимаю.[17] И не понимаю, он-то зачем ее мучил. Воистину. Как вспомню отношение ЛН к СА – натурально тошнит. Это ж какой скотиной надо быть. И это – один из лучших людей своего времени!! Жили бы себе раздельно, каждый при своем – у нее дети, у него развлечения… Но дальше-то куда ж?! Это очень противно.[18] Не говоря уже о "недосягаемых" Левиных…

Мне в дни Пасхи просто легче дышится в силу того, что вспоминается некое очень важное, да что там - ключевое для истории и меня лично событие. Как бы там ни было, но будет воскресение, а следовательно, и иная, лучшая жизнь. Мне нравятся многие картины с воскресшим Христом, нравится сюжет пути в Эммаус...

Даньян-Бувре, "Свет". Не совсем про Эммаус, тут более широкая идея. Про вечный Эммаус, так сказать)

Да мне и сам по себе устоявшийся в европейской живописи облик Христа нравится, как по мне, это идеал мужской красоты, и именно потому, что она не совсем "мужская". В этом образе есть какая-то абсолютно правильно уловленная многими художниками, идеальная андрогинность. Скорее всего, мужчина, но прежде всего - Человек, и без всей этой мужской фигни. Мне этот образ нравится во всех смыслах.

Артур Хэкер, "Христос и Магдалина". Альтернативная версия, где Он воскресший к ней прикоснулся) На самом деле нет, но мне так нравится думать. Строго говоря, это вообще не из Евангелия сюжет, нет там такого, чтобы она к Нему в мастерскую приходила... Ну и хорошо, фантазию я всегда приветствую.

Лето 2008. Пожалуй, эта самая легкая – все зачеты, несколько автоматов, интересный предмет – философия права. Я сначала даже не очень-то хотела с ним идти, т.к. далеко не всегда интересно и т.п…[1] Но вследствие дефицита всего хорошего в принципе – пошла. Оказалось, неплохо посидели. Пила я мало, берегу сейчас желудок и почки (0,3 пива, да и не люблю я его). Говорили в основном на личные темы. У него эта ерунда с однокурсницей – проморочила его около года и послала. И как он раньше не видел, что она, хм, пустовата?.. Ну, он и сам не граф Толстой как бы. А эта «пустоватая» потом еще получила вторую вышку в СПбГУ и вышла замуж за такого парня, что даже мне он понравился. Несерьезно, но все же. А я сейчас хожу к психологу, бросаю институт, у меня практически нет секса, причем по моей инициативе, вообще не понимаю, как жить, то есть я и внутри несчастлива, и снаружи предъявить никаких успехов не могу, так что… Так что не судите))) А за нее я рада, пусть у нее всё хорошо будет.

Но ничего, сам увидел, это вернее всего. Я и не пыталась «открыть ему глаза». Не люблю лезть в чужую жизнь ну вот вообще. Хотя, в последнее время некий кайф в этом нашла) Как тут не полезть, когда человек бьется лбом об стеклянную дверь, например...

Он мне сделал очень интересный, ценный для меня комплимент – он меня воспринимает не как подругу, женщину, а как товарища-мужчину. О, мизогиния подъехала! Внутренняя! Да, я всегда ощущала себя не такой как все и да, окружающих женщин считала примерно курицами, и на это у меня были основания, и я даже оправдываться не собираюсь. Но с хренов ли мужчины лучше? Ну, пусть не курицы. Петухи. Петухи чем лучше кур? Честность-прямота? Вот совсем не факт. Неучастие в интригах, отсутствие зависти? Тоже мимо. В жизни мне мужчины и женщины нагадили примерно поровну. Так чем же одни лучше других? Почему мне казалось, что мужчины лучше, что с ними проще? Да, они приличнее себя ведут, особенно если ты им нравишься. Да, казалось, что у них не такие примитивные интересы, но опять же – можно списать на желание «быть на уровне». Да, нет типично «женских» интересов, многие из которых мне не только скучны, но и противны, и это было очень важно. Но в целом… в целом, чисто по половому признаку – они не умнее, не интереснее, не лучше. Просто… у большинства женщин такая социализация, что аж противно, а мужчины (не все) хотели передо мной выглядеть приличнее, вот и всё. «Типично мужские интересы» меня тоже не волнуют, кстати. Сейчас-то я понимаю, что мне такой сложно найти что-то общее не с женщинами, а вообще с людьми. Но есть женщины, с которыми даже можно дружить, даже по интересам. И кстати, они во многом лучше тебя поймут, потому что некий «общий женский опыт» все-таки существует, к сожалению, но существует. Мужчинам сложно понять страх изнасилования, страх беременности, эмоции и эмпатия у них часто отбиты напрочь. Что отбиты – это скорее их беда (социализация), а не вина, и тем не менее. Я уж не говорю про то, что часто они просто не могут, да и не хотят увидеть женщину «изнутри», их вполне устраивает привычная и удобная картинка, а насколько она соответствует действительности – их не волнует. И заметьте. Если женщина «свой парень» - это комплимент, ну потому как повышение в иерархии, откровенно говоря. Если мужчина… а нет такого понятия «своя девка» или что-то вроде того. Нет. А даже если бы и было, над таким «своим» мужчиной смеялись бы представители обоих полов, потому как – понижение в иерархии, дурак что ли. Известно, как относятся к «немужественным» мужчинам… Туда же миф о "геях - лучших друзьях девушек" - они изначально ниже в иерархии, так что это вроде как логично.

(Фредерик Лейтон, "Античная девушка-жонглер" - в свое время поразила эта картина, это тот самый неоклассицизм с еле заметным налетом символизма, без налета - уже не то. Опять же, про андрогинность.)

Значит, есть во мне андрогинные свойства. В основном, конечно – честность, прямота, упрямство, независимость. (Наши додумались – придем на выпуск в мантиях. Нет, ребята, вы как хотите, а я приду как хочу.) Никогда не любила «стадность» и всегда шла «против коллектива», если что не по мне. Так я и противилась всеми силами женской социализации, потому что всегда чувствовала, сколько там унижения, упиралась всеми четырьмя копытами, хотя, меня не очень-то и прессовали по этому поводу, если честно – под более сильным давлением я бы сломалась, не исключено… Ведь как подло всё устроено, а. Ведь как сложно было додуматься, что все эти качества, которыми я горжусь и над которыми офигевают мужчины ("ты какой-то девушка-рыцарь, честность вам вообще-то не свойственна, а ты такая, с ума сойти") и женщины («ну ты даешь») – не «мужские», а человеческие… Как сложно выбираться из-под стереотипов. Даже мне.

Джон Эверетт Миллес, "Жанна дАрк"

Правда, сперва призадумалась – а есть ли во мне женское, могу ли я нравиться? Вот она, суть «женственности», ага))) ну так и есть – быть приятной для кого-то… Дело ведь не в притяжении "противоположных" полов – для мужчины мужественность заключается не в том, чтобы нравиться женщинам. Да, считается, что женщинам нравятся "мужественные", но это совсем другое дело. Мужественность – в первую очередь то, что полезно для самого мужчины[2], для его субъектности и автономии, и поэтому он еще и женщинам нравится – удобно как! Женственность – в первую очередь притягательность для мужчин, а удобны ли, выгодны ли ей самой эти качества и свойства – да плевать! Хитро придумано. Слишком понятно, для чего и кому нужны эти конструкты… Хотя я и нашла свое счастье, а все же это тоже очень важно. Могу. Господи, что ж мужчины-то так не переживают – ой, а я нравлюсь женщинам или как? А даже если и переживают, то как-то не говорят об этом – стыдоба ж… а нам не стыдоба, мы ж для этого и созданы, ага… Нашла свое счастье, но не упущу случая пофлиртовать))) может, это я такая, а может, добираю по крохам того, чего не хватило и не хватает… Он сам же мне и признался, что пытался сначала ко мне приблизиться, но т.к. я его честно и решительно отшила, то спасибо мне большое, я теперь – друг. (ну, точнее – товарищ, хороший знакомый) И без всякой ироничной «френдзоны», просто хорошо общались, да. То есть вполне возможно объяснить мужчине, что между вами ничего не будет, и потом нормально общаться. Мне очень не нравится нечестность и уклончивость девушек в этом вопросе, да и вообще. Зачем их так по-идиотски воспитывают?! И кстати, насколько же я была неуверенна в себе – «сам признался»… да видно же было, видно, даже обниматься несколько раз лез! "Я тебя просто успокоить хотел"))[3] Ну понятно же всё! А я всё сомневалась - как это кого-то может ко мне тянуть, да быть такого не может… тьфу. Спасибо школе и мч, который «жутко боялся меня потерять и поэтому тиранил» и забил мою самооценку примерно под плинтус… Привлекательность-то во мне есть, но я так себя ставлю, что ко мне не подступиться. Узнала я от товарища на 3-4 курсе))) Без него, конечно, я бы не догадалась. И я сейчас не шучу, увы. Это самое то, меня устраивает. Это я гляжу в зеркало и говорю: вау, оказывается, я такая. Спасибо ему за это отражение, простое, очевидное, чисто внешнее, но так необходимое для меня тогда, ну, для начала необходимое) ради этого, возможно, и в тот институт ходить стоило)) хотя нет, глупость - такого товарища я могла бы встретить в любом институте, да и не одного.

Очень интересный вопрос мне задал. Была ли я когда-нибудь влюблена?[4]

Данте Габриэль Россетти, "На лугу"

Просто я ведь никогда не надевала розовые очки и если видела в своем «объекте» что-то негативное (или слышала про него), то подозревать и разбирать начинала его, а не информаторов. Потому и приходилось часто подавлять. Что подавлять? Чувство? Не помню. Не, ну как… если я видела что-то плохое, то я тут же начинала жутко страдать, боль как раз и убивала чувства… да, примерно так и было. Я не старалась его «выгораживать», я просто что-то видела и мне было больно. Другое дело, что я много чего не видела из-за своей низкой самооценки… Ну и подавление чувств, целенаправленное и осознанное, тоже было, но это до него. Значит, была только симпатия, а сейчас любовь? Неа, влюбленность была бешеная. Ну, чувства – не знаю, влюбленность это или что. Но все же не совсем слепая. (Он мне еще так задумчиво: «А не привычка ли это?..» О! Он же тогда снова стал ко мне клеиться! До меня только сейчас дошло, что ли?! Весело))) Какая привычка, если я до сих пор испытываю с ним сказочные чувства? Однако… "хорошо тебе, а я пересмотрела учебный план на будущий семестр", тьфу, а я… не испытываю почти ничего, зато и не страдаю. А ты испытывала и страдала. Веселенькая дилемма. Нет этих чувств – нет и любви. Нуу… она как бы есть, но сексом заниматься решительно невозможно. Не могу я так. Хотя потребность никуда не исчезла. Вот тогда и привычка, необходимость и что угодно. А у меня любовь. Но чтобы любить, нужно решиться. Ну еще бы.

Была ли я влюблена хотя бы в него? Из смешного – я даже тогда не хотела признавать школьную влюбленность… Он никогда не казался мне идеалом. А у меня его и не было. Сначала просто симпатия, и то не к нему, а к его чувствам, а потом будто накрыло… Да, защита у меня работает знатно – не могу влюбиться первой, только в ответ, и то не факт. Ну, может, это и к лучшему… опять желание гарантий))) Но тогда же и появилась боль. Сначала – от того, что я не могу быть с ним 24 часа в сутки. А потом… от того, что его чувства угасли, и он сам этого хотел, че уж. Сильное чувство к нему всегда сопровождала боль. (За исключением короткого безмятежного мига.)

Если определять влюбленность как розовые очки – не было у меня этого. Я и себя-то не видела, не прощала, не щадила, так что… Но если как сказочные, нереальные чувства – есть. Тогда в этом смысле влюбленность входит в любовь как неотъемлемая, необходимая ее часть. И сейчас так думаю. По-моему, любовь – это именно нереальные чувства, рационально необъяснимые, но непременно смешанные с болью. Ну конечно, куда ж без нее… а уже хочется без нее, вообще-то. Боль, в общем смысле, это – невозможность полного единения с этим человеком, но в то же время настойчивое, неугомонное, необходимое желание этого. Ну, когда единения нет вообще, и даже с собой, то… чего еще ожидать. Потому что ты именно его видишь и понимаешь – он не такой как ты, не всегда может тебя понять. Ну не до такой же степени!! Но тем не менее любишь. И без этой боли и жизнь не имеет смысла. О как. Влюбленность, когда одни чувства и иллюзии – легче. Но любовь – сложнее, важнее, лучше. Я молодец, потому что я задолбалась. Потому что долго и упорно страдаю. Боже, и здесь этот чертов… «менталитет»? не факт, но что-то явно нездоровое. Возвышенный мазохизм и культ страдания, теперь – на дух не переношу.

Данте Габриэль Россетти, "La Donna della Finestra" ("Женщина в окне", эскиз)

У меня есть несколько наметок по женскому вопросу, хотя я все больше и больше в нем запутываюсь, и больше вопросов, чем ответов. Эх, прочитала бы я пораньше хотя бы Симону де Бовуар и Бетти Фридан, и не маялась бы дурью, и не бродила бы в потемках…

Прежде всего, я совсем не понимаю, что такое «женственность» в хорошем смысле слова. В плохом-то можно много наговорить – это слабость, хитрость, изворотливость, коварство, животная любовь к детям, не видящая личности… Но в хорошем?.. Что такое «вечная женственность»? Непонятно. Мужественность как-то более понятна – и плохая, и хорошая. А всё потому, как писала великолепная Симона, что в "женское" тащат всё, что нравится/выгодно мужчинам, хоть сто раз друг другу противоречащее, пофиг, тут они разрешили логике отдыхать.

Прежде всего, я считаю, что красота женственна. О, здравствуй, объективация и «для мужчины внешность не главное» (смягченный вариант «мужчина должен быть чуть симпатичнее обезьяны»)! Здравствуйте! Только это – уж точно не «я считала», это мне внушили, как и многое другое. Когда живешь в матрице, ее не замечаешь. Просто в голову не приходит, что может быть иначе. Даже самых упертых и нестандартных людей это касается.

Данте Габриэль Россетти, "Леди Лилит"

(Забавное из вики:

"Искусствоведы отмечают использование символизма цветов в картине — белые розы символизируют чувственную любовь... мак в правом нижнем углу олицетворяет сон, забвение, томный и ленивый характер Лилит...

Фигура Лилит часто значится символом феминистического движения, поскольку представляет собой сильную грозную женщину, доминирующую над мужчиной; на картине она сосредоточена на своей собственной красоте и одета не в традиционный утягивающий викторианский корсет, а в свободную одежду^. Особую символику в этом плане представляют собой волосы. В своей книге «The Power of Women’s Hair in the Victorian Imagination» Элизабет Джиттер пишет, что чем больше уделено внимания и места для изображения волос уделено на картине, тем сильнее идет сексуальный посыл изображения; в народных преданиях, литературе и психоанализе пышные густые волосы являются знаком мощной сексуальности и даже распутства."

В общем, мне она нравится)) Вот только почему вопрос равенства, свободы, неподчинения опять переворачивают с ног на голову, превращая в вопрос о том, кто над кем будет доминировать? Феминизм не об этом, это всё маскулинные проекции.)

Пусть так, но внутри-то что, не одна же оболочка? И действительно ли дух и личность – мужское, а природа и материя – женское? Аааааа!!!! Хочется схватить себя прошлую за плечи и трясти, трясти, пока дурь не выйдет!!! Очень злюсь, и не только на себя, но и на тех, кто мне этот бред в голову вложил. Даже если понимать, что это не относится к человеку определенного пола, т.к. в конкретной личности мужское и женское перемешано? Да и есть ли смысл выделять мужское и женское начало, говорить о них вообще? Только как о социальных конструктах, не более) Порой я склоняюсь к мысли, что это просто абстракции, а в реальности всё перемешано. Это так, но не мешало бы кое-что уточнить.

Конечно, эти начала – отвлеченные, и сами по себе, друг без друга, не существуют нигде. Но мысленно их можно выделить. Смысл же в том, что они не могут друг без друга (материя была бы мертвой, дух – отвлеченным, по сути их бы не было). Дух воплощается, а материя одухотворяется, вот в чем смысл. Если говорить об иерархии, то дух выше, но без материи он не реализован. Об этих отношениях, в сущности, говорят все глубокие религии (Шива-Шакти и пр.). И в общем-то пусть будет символика мужского и женского, в этом есть смысл. Нету. И этот дискурс сейчас для меня - как красная тряпка для быка, и вообще глубоко оскорбляет.

Но вывод из вышесказанного – это гармония начал, фактически теозис, здесь гармония не достижима, эти начала борются между собой и не понимают друг друга, «непроницаемы», это один из результатов падшести. Но это всего лишь начала.

Джон Уильям Годвард, "Гречанка". Очень хорошо про "непроницаемость"...

Непроницаемы друг для друга личности, это факт. Непроницаем и непонятен специфический гендерный опыт, особенно женский для мужчин, это тоже факт, но с этим чуть проще. Если любит, то немножко все же понимает.

Когда начинаешь говорить о реальных мужчинах и женщинах, всё усложняется. Когда начинаешь говорить о реальности вообще…

Моя критика традиционных представлений о поле остается в силе. Если говорят, что, мол, это очень почетно для женщины – быть средством для продолжения рода (а женщина слишком долго оставалась только средством, орудием и объектом), то, господа, почему же не почетно быть винтиком в гос. машине? От роли винтика обычно нос воротят, не хотят, а женщина – тот же винтик в машине рода. Ну, как же: угнетение мужчин – трагедия, угнетение женщин – традиция)))

Но самое смешное вот что. Я прочла сборник Бердяева «Эрос и пол». Разумеется, такой книги у него нет, и собирал отнюдь не он в случайном порядке отдельные кускиJ Самое смешное то, что даже этот гениальнейший человек - сам не знает, что такое женственность, «настоящая», «вечная», т.к. с родовой он спорит, как и я. Да куда уж смешнее – обидно и плакать хочется…

Я прочитала, покритиковала (только в вопросе пола мы с ним не сходимся!), но про «женственность» так и не поняла. Он утверждает, что женщина еще явит миру «вечную женственность» - но какую, сам не знает, и предлагает рыцарски ожидать.

Джон Кольер, "Леди Годива". Особая прелесть этой картины в ее андрогинности - так ведь точно и не скажешь, девушка это или юноша)

Спасибо хоть за честность – именно, что не знает, но и не врет, будто знает… То есть самый-то коренной вопрос и не решен, и это при том, что выведена идеальная формула – дух воплощается, материя одухотворяется, где «женственность» - неизвестный икс. А какая связь тут с женственностью вообще?:) Формула хороша, но жен-ть причем?:) Впрочем, так ли уж идентичны материя и женственность, дух и мужественность? Именно, никак. Достаточно немножко изучить древние мифы и иные культуры…

Я думаю, что мужское и женское – это уже некая сложная смесь… правильно – конструкты. Впрочем, пока я ничего не понимаю, так что о непонятках и буду писать.

По его «Метафизике пола и любви» (о женщине, о любви – позже). Он признает эмансипацию как нечто элементарное. Освобождение, раскрепощение, независимость женщины – не только хорошо, но неоспоримо и необходимо. Он видит в этом «великую правду». Но он не видит всех клеток, всех темниц, это слишком понятно… Но очень точно подмечает, что вовсен не нужно делать из женщины мужчину, на что и срывалась эмансипация (позже появились иные, «женские» ее интерпретации, утверждающие «женственность», но ничего нового и по существу об этой самой «жен-ти» не сказавшие). Ха, а как же им было не «срываться», если сила, власть, независимость и даже творчество считались «мужскими»?! Не надо бы вообще из людей делать навязчиво «мужчин» и «женщин», вот что скажу. Запрет на «женственность»? Ни в коем случае. Любишь цветочки, деток, или хоть косметику, как я? Ну так люби на здоровье, имеешь право, независимо от пола, гендера, сексуальной ориентации и прочего! Только не надо вот говорить, что «это потому что я женщина, нам всем это свойственно». Не всем. Не смейте говорить за меня. Как и я не смею говорить за других. «Признают женское лишь слабостью, недоразвитостью, безличностью и порабощением». Ну, как им навязали, так и признают, да ты и сам отчасти эти стереотипы защищал! Это плохая женственность, а в чем хорошая, он и сам не понимает. «За женственностью не признают никаких прав». Потому что отступать некуда… позади - только рабство. это позже появилось пространство для маневра, между прочим – в том числе благодаря непримиримости первых феминисток!!

Но у него есть возмутительные выражения в духе махровых реакционеров. «В мужской сфере женщина ничего великого не создала и не создаст» - и «мужской сферой» оказываются культура и наука! Ну спасибо! И откуда только он взял, что это – мужские сферы? А оттуда. Где выгодно и/или почетно – то и мужское. Простая же логика, ну. До сих пор злюсь и обижаюсь на него за эти слова. Хотя это из довольно ранней книги, потом он слегка поумнел в этом вопросе. Мужчины, творящие культуру, были со значительным элементом женственности, творчество вообще по моему глубокому убеждению – андрогинно.

Джон Кольер, "Дельфийская сивилла"

Долгий и тернистый путь к гендерному нигилизму, эх… (Не зря же говорят, что перед военным поэт и художник – бабы. Грубо, но не зря.) Хотя и правда маловато великих женщин по сравнению с мужчинами, но они были. И будут. И о многих мы попросту не знаем и никогда не узнаем, а еще о многих не говорят, хотя информацию при желании найти можно. И как могло быть иначе, если женщин никуда не пускали и убивали в них личность? Чудо, что еще кто-то просочился… ну это ж простая арифметика, если хотите – у какой группы больше возможностей и привилегий, та и дает больше всего талантов и гениев, ну простая логика же!! Способные люди распылены по всем группам в случайном порядке, но у кого больше возможностей себя проявить, того и тапки. И всё. Кстати, именно поэтому наиболее благополучные общества – с минимумом дискриминации и эффективными социальными лифтами. Чем больше людей имеет возможность проявить себя как Бог дал, а не как общество приказало – тем лучше для самого общества.

О! Это вовсе не мужские сферы, он перепутал. Просто мужчины имели больше возможностей проявить свою андрогинность (ну то есть личностность, индивидуальность, творческую натуру). Они были более свободны. По моему глубокому убеждению, если просто сказать – женщины меньше творили, т.к. на них традиционно навешивали быт и детей, женщина была с головой погружена в эту душную сферу и вырывались немногие, да и до сих пор. Вот и всё. Многие творцы имели возможность быть и мужьями, и отцами, но исключительно благодаря тому, что женщины тащили на себе весь груз бытовых забот, обезличивались, стушевывались, уничтожались как личности, дабы давать возможность мужьям творить… Да их никто и не спрашивал, кстати. Между прочим, именно это – самый страшный в истории человечества геноцид, и самый долгий. Не будь этого, женщин-гениев было бы гораздо больше.

Но самая большая подлость – всё это происходит только «потому что ты женщина», только из-за пола. А я не сомневаюсь, что м.б. и наоборот всё – у жены талант, а у мужа нет, и тогда уж он обязан дать возможность жене творить, «создать условия» и проч. Я не сомневаюсь, что загублено множество женских личностей не только в угоду средненьким и мнимым талантам, но гораздо больше – в угоду тем, кто ничего из себя не представлял, а просто было им удобно иметь жену на кухне. Сколько личностей загублено из-за этого идиотского деспотизма! Может быть, и справедливо, что один творит, а другой создает условия для этого, но от пола распределение этих ролей не зависит, не должно зависеть.

Данте Габриэль Россетти, "Напев семи башен"

Очень смешно получилось, что Бердяев строго осудил «девиц из зубоврачебных кабинетов», а его потом лечила женщина-дантист. Факт! Не превозноситесь! Мне думается, что так Господь поучает особо любимых детей Своих, вернее – особо Его любящихJ

/2008, 2016-17/

(я-то думала, отдельное произведение, а это - куски из других, по данной теме) и чуть не заплакала от восторга и еще большего ощущения родственности - вовсе не всегда отвергал он физическое проявление любви... Я нашла места, совершенно сходные с моим мнением. У меня в глазах стояли слезы... Надо же, одна родственная душа, и та уже давно в мире ином.

Получается, вовсе не зря я не отвергла свой потрясающий экзистенциальный опыт любви (и не зря мой духовный переворот начался именно в то время).[1] А ведь многие люди затаптывают в себе ценнейший духовный опыт, считают его грехом, давят, душат его в своей груди... Я не стала этого делать и никогда не буду.[2] Я до сих пор слишком сильно чувствую истину моей "Песни песней".[3]

Некоторые мысли по поводу сборника... Очень хорошо любоваться женщиной со стороны, но что значит быть этой самой "женщиной"? Не полное ли безмыслие и бессмыслие? Да, по Бердяеву, принцип личности - мужской, он, конечно, есть в каждой реальной женщине, но недостаточно, чтобы считать ее полноценным человеком. Тут он от Аристотеля недалеко ушел: женщина - неполноценный мужчина, мужчина = человек. И все эти рассуждения о "женственности", "связи с космосом и природой", "особом призвании женщины" - это чушь и оскорбление. Но. Вот что понимал он абсолютно верно, не топорно. В любви-эрос соединение - не двучленное, мужчина + женщина, а сложное четырехчленное: "мужское" и "женское" в одном человеке соединяются с теми же элементами в другом. Из этого легко вывести и условность и размытость пола, и "однополую" любовь, и пр....

***

А вот эти темы я, кажется, далее развила:

- показуха и лицемерие новоиспеченного государственного "праздника любви и верности" (день памяти благоверных князей Петра и Февронии). Любовь как привычка и долг, и счастье неважно, ну конечно...

- Бог в христианстве - не всемогущий господин. Бог действует только через любовь и свободу. То есть надо быть готовым, что здесь тебе могут и не помочь.

- ветхозаветная семья по какому-то недоразумению переименована в "христианскую". По-ихнему, женщина живет на свете для производства детей, а мужчина - для их содержания. Всё, приехали, вот вам весь смысл жизни. По обыкновению умалчивается о том, что у мужчины полно в жизни и других смыслов, а если не умалчивается, то тут же начинается бессовестное, беззастенчивое, наглое вранье - мол, а шо такого, "женское предназначение" "тоже очень важно", и даже "равнозначно" "мужскому", просто "оно другое". Просто, перед мужчиной открыт весь мир, у него свобода, собственность, власть, творчество, в конце концов[4], а тебя заперли дома с кастрюлями, соплями и пеленками, но это "равноценно" тому. Зашибись.

(картина - Томас Купер Готч, "Пробуждение". Очередной выборочно любимый попутчик прерафаэлитов))

Это я выкопала главу из моего давнего реферата по Криту. Там еще кое-что интересное есть, но про искусство, и это надо с иллюстрациями, а мне пока лень. Пусть пока будет часть про религию и относительность гендера)

Главное место в минойской религии принадлежало женскому божеству; на Крите почитался целый пантеон богинь, воплощавших силы природы и покровительствовавших различным сторонам человеческой деятельности; может быть, это были не отдельные богини, а различные воплощения одного верховного божества. Во всяком случае, все известные нам изображения богини, относящиеся к более позднему периоду минойской культуры, сходны между собой и различаются главным образом атрибутами.[1]

Относительно характера критской религии у ученых наблюдаются разногласия. Так, последователи Эванса постулируют "минойский монотеизм" - культ Великой богини в разных ее ипостасях, последователи Нильссона - политеизм; есть аргументы за и против. Однако, на Крите едва ли мог быть как последовательный монотеизм, явление гораздо более позднего времени, так и развитый политеизм - в силу аморфности минойского пантеона. Есть более логичная компромиссная точка зрения - мнение греческого археолога Ст. Алексиу, заметившего, что ≪это различие (между разными богинями и различными аспектами одной и той же богини. — Ю. А.) было неясным для догреческого верующего. Следовательно, было бы тщетно требовать логической классификации в области духовной жизни, управляемой эмоциями и интуицией≫.[2]

Андреев, принимая эту точку зрения,  выделяет трех основных богинь - "Древесную богиню", "Змеиную богиню" и "Владычицу зверей", основываясь на многочисленных произведениях критского искусства и ремесла. Хотя в изображениях встречаются и "морская", и "богиня со щитом", и другие. Я думаю, что эта классификация полезна для "укладывания в голове" информации о минойской религии, но верна ли она фактически - этого мы знать пока не можем.

В любом случае, каждая из этих богинь на свой лад выполняла одну и ту же функцию — функцию главного гаранта земного плодородия и вечного возобновления жизни. Культ Великой богини был тесно связан с культом бога-быка.

В знаменитых тавромахиях, которые с полным основанием могут быть признаны важнейшим элементом культа бога-быка, один и тот же бык выступал последовательно в роли жертвоприемлющего божества и в роли жертвы, приносимой на алтарь Великой богини, т. е. ее священного животного, которое оставалось, однако, воплощением ее паредра — умирающего и воскресающего бога живой природы.

≪Владычица зверей≫ чаще всего появляется в сопровождении львов или грифонов. По мнению Ю.В. Андреева, они выполняли функции гончих собак, травя и преследуя дичь в возглавляемой богиней "великой охоте", которая заинтересована в пролитой ее слугами крови, а кровь была для нее главным источником жизненной силы ("маны"), обеспечивавшей функционирование богини в ее основном качестве Матери всего живого, пожирающей свое собственное потомство, а затем воспроизводящей его в результате то ли самооплодотворения, то ли ≪священного брака≫ с мужским божеством — главным носителем земного плодородия, воплощавшимся в минойской религии, как и во многих других религиях древнего Средиземноморья, в образе могучего быка.[3] Материнство минойских Великих богинь носило специфический характер - это не персональное материнство, а универсальное, космическое. Откуда и отсутствие сюжета "Мадонны с младенцем" в искусстве. Великая мать порождала всех в целом, но никого - в частности.

В понимании древних людей охота - великая жертва, совершаемая во имя вечного продолжения жизни. Нетрудно узнать в этом образе черты, к примеру, позднейшей эллинской Артемиды. Правда, в классических переработках греческих мифов образ этого древнего божества подвергся так же, как и образы других олимпийцев, сильной гуманизации, но мы прекрасно помним миф об Актеоне. Что же касается вечной девственности самой Артемиды и в то же время ее функции помощницы в родах, то и здесь, с точки зрения народов более древних, чем эллины, противоречия нет.

Как указывает М. Гимбутас, широко распространенный в древних религиях как Востока, так и Запада тип богини-девы, являющейся вместе с тем и Великой матерью, т. е. божеством плодородия, восходит к возникшим еще в эпоху палеолита представлениям о партеногенетической и андрогинной природе верховного женского божества, в чьей способности самооплодотворения первобытный человек видел главный источник всей жизни на земле, перводвигатель ежегодного обновления природы, смены сезонных циклов и т. п.[4]

Трудно найти в искусстве Крита и  мотив ≪священного брака≫ между Великой богиней и ее консортом, столь популярный в других религиях древнего мира. Вероятно, мотивировка связана как раз с андрогинностью Великой богини. Ясно, что она при выполнении своей основной функции дарования жизни всему живому могла обойтись и без мужского партнера. Нельзя не вспомнить, что в греческой мифологии и мужские божества при порождении потомства могли обойтись без женских - Афина родилась из головы Зевса, а Афродита - из семени Крона, попавшего в море при его оскоплении.

Потому консорт Великой минойской богини мог и не быть ее возлюбленным. Вернее всего его изначальное положение при ней можно было бы определить как статус дублера, мужской ипостаси, может быть, своего рода эманации богини, помогающей ей в выполнении некоторых ее функций или стимулирующей ее деятельность подобно ее спутникам-животным. Как великое божество плодородия бог-консорт имел право на свою персональную эпифанию, отличную от эпифании Великой богини, свой особый культ. [5]

И вот эта идея неимоверно интересна - "мужское" и "женское" "начала" тут мыслятся не как два "полюса", которые якобы друг без друга обойтись не могут, но при этом очень разные, а как подобные и дублирующие друг друга. Причем ведь это дублирование вовсе не необходимо, по существу без него можно обойтись. Зачем тогда оно? А может быть, просто ради разнообразия и многоцветности бытия, в котором необходимо не только необходимое. Может быть, это просто на уровне интуиции. Появляется и еще одна мысль (правда, не факт, что так думали древние критяне). А что, если бог и богиня - это две основные ипостаси, два лика всеобщего, вездесущего божества, охватывающего собой весь космос и в том числе "мужское" и "женское" начала? По крайней мере, это логичнее, чем "андрогинное" женское божество, ведь андрогинное и значит двуполое.

   Можно предполагать, что в религиозное сознание минойцев внедрилась заимствованная из каких-то восточных источников идея ≪священного брака≫ Великой богини с богом-быком, оттеснив на задний план или совсем вытеснив более древнюю и версию мифа о богине-деве, оплодотворяющей самое себя. До определенного момента матриархальный менталитет минойцев, по-видимому, противился идеям этого рода, воспринимая их как покушение на свободу и независимость Великого женского божества и его неоспоримое превосходство над его мужским партнером. В позднейшем критском цикле мифов мифологема ≪священного брака≫ тесно увязана с образом божественного быка (похищение Европы и рождение Минотавра от связи Пасифаи с быком). После этого юный антропоморфный консорт Великой богини слился с богом-быком в единый образ верховного мужского божества. Великий охотник Загрей, растерзанный титанами, в образе быка, скорее всего, был поздним отголоском этого процесса в мифе.[6] Правда, можно спросить: почему же даже после этого нововведения мы не находим изображений ритуалов "священного брака"? Возможно, они были строго "засекречены", подобно Элевсинским мистериям, о которых мы тоже по сей день ничего не знаем по существу.

Но почему именно бык?

Как универсальное божество дикой природы, владычествующее над жизнью и смертью, Великая богиня воплощала в своем лице закон борьбы за существование, регулируя соотношение численности хищников и травоядных. Однако она явно держала сторону хищников, вполне разделяя с ними их агрессивность и кровожадные инстинкты. Соответственно, бык, как самое могучее травоядное, мог считаться покровителем и защитником травоядных животных и в этом смысле противостоявшего "хищной" богине в качестве ее диалектической антитезы.[7]

Чисто страдательная роль бычьего божества, не умаляет его огромной сакральной значимости. Он был одной из наиболее важных фигур минойского пантеона, одним из главных столпов минойской модели мироздания.

Уже на самых ранних из дошедших изображений этого мифического персонажа Минотавр предстает перед нами как божество определенно универсально-космического плана. Нередко он изображается в скрученной полукольцом позе в сочетании с солнечными или звездными знаками, так что можно его воспринимать и как мифический ≪синоним≫ небесного свода, и вместе с тем как некоего стража или хозяина небесного огня, и, наконец, как сам этот огонь - солнце, луна или звезды. Нелишним будет вспомнить, что вторым именем Минотавра было Астерий. Данный образ мог иметь и другие смыслы, не исключающие этот. А подобная же поза "неестественно" изогнувшегося в прыжке акробата в сцене тавромахии - это вполне понятное древним магическое уподобление человека божеству.

Итак, мы вправе предполагать, что, подобно многим другим умирающим и воскресающим божествам Древнего мира, минойский божественный бык почитался прежде всего как искупительная жертва, служившая гарантией бесперебойной работы ≪космического механизма≫ и обеспечивавшая правильное чередование времен года, постоянное обновление живой природы и смену поколений внутри социума. То есть постоянный круговорот жизни и смерти. Заметим прямо, такую религию нельзя назвать светлой, радостной и свободной. Тем не менее, идея страдающего, воскресающего и умирающего бога и идея приобщения к нему (пусть и в варварских обрядах вплоть до каннибализма) явно предвосхищает одну из основных идей христианства.

Своеобразие минойской версии мифа об умирающем и воскресающем боге заключалось в том, что божеством, которому была непосредственно адресована эта жертва, здесь считалась Великая богиня. Во многих мифологиях мира так называемые богини-матери отличаются свирепым и необузданным нравом, сеют смерть и разрушения, покровительствуют войнам и раздорам. Примерами могут служить фракийская Ma, фригийская Кибела, индийская Кали-Дурга, в какой-то мере греческая Гея и др.[8]

Но поскольку смерть травоядных была неотделима от веры в их конечное оживление и новое рождение, постольку и бык должен был в конце концов стать ее детищем и одновременно сексуальным партнером, ибо только бык мог породить быка.[9] Одна из исходных мифологем древнейших религий Европы, Средиземноморья и Передней Азии - нерасторжимое, хотя и противоречиво-напряженное  единство женское и мужское начала, воплощенные в образах великой богини земного плодородия и божественного быка, считавшегося ее сыном и в то же время возлюбленным и супругом.

   Тавромахия была на Крите в минойскую эпоху главной формой почитания божественного быка, воплощениями которого считались быки, участвовавшие в играх на арене. Она отнюдь не сводилась к захватывающему зрелищу. Конечно, элементы зрелищности и состязательности были заключены в играх с быками уже изначально, и во многом они могли предвосхищать позднейшую греческую агонистику. Подобно Олимпийским играм и другим знаменитым агонам античной эпохи тавромахия, надо полагать, не могла обойтись без своих чемпионов, любимцев публики. Тем не менее, демонстрация безграничных возможностей хорошо натренированного человеческого тела и выявление победителей не были здесь самоцелью.[10] Есть, разумеется, и противоположные мнения, но в данном случае я разделяю мнение Ю.В. Андреева.

Сама популярность темы тавромахии в критском искусстве свидетельствует о том, что религиозные действа этого рода занимали в культовой практике минойцев одно из центральных, видимо, можно даже сказать, узловых мест. Поэтому игры с быками устраивались на центральном дворе так называемого дворца, т. е. происходили в самом ≪сердце≫ этого огромного ритуального комплекса.

Нередко высказывается мысль, что тавромахия в ее минойском варианте представляла собой своеобразную форму жертвоприношения и умилостивления божества ценой кровавой жертвы. Догадка эта кажется в общем достаточно правдоподобной. Но кому в этом странном ритуале отводилась роль жертвы — быку или человеку? Среди ученых, так или иначе касавшихся этого вопроса, существуют сторонники как той, так и другой версии ответа.

Вероятно, нельзя исключить и третий компромиссный вариант решения проблемы, если предположить, что выбор жертвы предоставлялся самому божеству и победа человека над разъяренным животным или, напротив, его гибель на рогах или под копытами быка должны были в равной степени восприниматься как проявление ≪божественного промысла≫.

Наконец, Андреев предполагает, что это обрядовое действо требовало смерти обоих ≪действующих лиц≫, причем смерть человека должна была предшествовать смерти божественного быка как ее предварительное условие или своего рода выкуп.[11] Однако, неясно, что делали, если никто из акробатов не погибал - это маловероятно, но ведь возможно.

Юноши и девушки участвовали в "играх" добровольно. Ведь выступления на арене требовали подлинного спортивного профессионализма, выражавшегося в безупречном владении своим телом. Обретение же такого совершенства немыслимо без упорных и очень длительных тренировок. Конечно, инстинкт самосохранения заставлял использовать все доступные им средства в борьбе за жизнь, что придавало их состязаниям максимальную остроту и драматическую напряженность. И все же смерть на арене, несомненно, считалась в минойском обществе одной из самых почетных. В ней видели самопожертвование во имя высших интересов общества, образец высокого благочестия и, наконец, жертву, особенно угодную богам. При этом они обретали надежду на вечную жизнь в потустороннем мире. В таком религиозном ≪контексте≫ смертельно опасный прыжок через быка наполнялся особым смыслом как преодоление смерти или своего рода магический полет ≪избранника богов≫ через фазу небытия.[12] Временное умирание ради вечной жизни - это также и христианская идея.

Итак, минойская религия знакомит нас с необычной и, на первый взгляд, парадоксальной версией широко распространенного в древности мифа об умирающем и воскресающем божестве живой природы. Сама Великая богиня выступает одновременно в двух, казалось бы, взаимоисключающих ролях — как дарительница жизни и как ее губительница. Являясь матерью и возлюбленной бога-быка, она в то же время оказывается каким-то образом причастной к его смерти и, похоже, даже активно добивается ее. Главный культовый символ Великой богини — лабрис также дает основание для догадок о ее далеко не идиллических отношениях с богом-быком. Представляя собой, с одной стороны, орудие ритуального убийства, он вместе с тем почитался как важнейший атрибут женского божества или даже как одно из его воплощений. "Через все эти ≪аллегории≫, исполненные глубокой мистической значимости, своеобразным лейтмотивом проходит, видимо, характерная для ≪матриархального≫ менталитета минойцев тема торжества активного или, пожалуй, даже агрессивного женского начала над пассивным и по своей природе обреченным на страдания и смерть мужским началом."[13]

И вот это тоже очень любопытная идея - "агрессивное женское начало", трактующая гендер крайне нестандартно, даже, как многим может показаться - "с ног на голову". Но я думаю, что нет "ног" и "головы", а есть просто некие временные и относительные представления социума о гендере; они меняются со сменой эпох, оспариваются творческой деятельностью самого человека, а потому нет никакого основания рассматривать их как нечто сущностное, вечное и абсолютное.

Три вида плотской связи — матери с младенцем, супруги с супругом и, наконец, жертвоприемлющего божества со своей жертвой причудливо переплелись между собой и как будто взаимно дополняют и уравновешивают друг друга. Вероятно, только таким способом минойцы могли объяснить самим себе непостижимую двойственность и противоречивость окружавшей их природной среды, в особенности же изменчивый, можно даже сказать, предательский нрав самой вскормившей их матери-земли, готовой в любой момент поглотить в своих разверзшихся недрах собственных детей. Зримым воплощением этой сложной гаммы чувств, насквозь наполненной мучительными борениями духа, по всей видимости, суждено было стать загадочной пантомиме минойской тавромахии, которая в этом смысле вполне может быть признана отдаленной предшественницей не только греческого агона, но и греческой трагедии.[14]